Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый. Нелли Шульман

взял стопку водки, уху, со ржаным хлебом и горячий чай, с блинами. Сахар подавали серый, кусковой, чай пах соломой, но уха оказалась отменной, наваристой:

      – Здесь рыбу хоть руками можно ловить, я миновал несколько речек… – усмехнулся Питер, – впрочем, у меня хватило провизии от доктора. Он даже яблоки сунул в саквояж… – последнее, мерзлое яблоко Питер съел утром, подходя к окраине поселка, в непроницаемой метели. Сквозь свист ветра он услышал тоненький, далекий звук паровозного гудка, повеяло гарью:

      – Тумнин, станция на линии из Ванино в Комсомольск-на Амуре. По этим путям везут зэка…

      Судя по лицам посетителей чайной, Питер оказался именно в такой компании. Хмурые, заросшие бородами мужики, в ватниках, тулупах и валенках, молча, тянули чай или разливали водку. Уху подавали в щербатых тарелках, блины пекли из дешевой муки, скудно смазывая маргарином:

      – И хлеб отдает лебедой, несмотря на то, что место коммерческое и карточки не принимает… – на это указывало рукописное, с ошибками, объявление над стойкой, рядом с вазочкой, куда насыпали простую карамель. Питер искоса взглянул на календарь:

      – Одиннадцатое ноября, вторник. Вообще надо убираться восвояси, пока сюда не заявилось МГБ, в поисках меня… – он опасался идти на станцию в Тумнине, не желая нарваться на проверку документов, но ничего другого не оставалось. Питеру нужны были деньги.

      Милиционер, дежуривший в заплеванном зале, смерил его скучающим взглядом. На окраине поселка Питер избавился от саквояжа, рассовав по карманам флягу, нож и папиросы с зажигалкой. С деньгами ему повезло. Толкаясь у крохотного окошечка кассы, осажденного народом, Питер ловко вытащил из кармана высокого мужика, загораживающего от него расписание, несколько мятых купюр. Денег оказалось немного, но на обед и пачку «Беломора» хватило:

      – Надо придумать что-то с документами, – напомнил себе Питер, – дизель идет в Комсомольск-на-Амуре, большой город. Оттуда поезда отправляются в Хабаровск, где, тем более, нельзя показываться без паспорта. Без бумажки, ты букашка, как говорят русские. Надо найти какого-нибудь шофера, попроситься в кабину. Здесь есть автомобильная дорога, хоть и разбитая вдребезги. Но сейчас зима. Мы, хотя бы, не завязнем в грязи… – шоссе тоже вело в Комсомольск-на-Амуре:

      – Я не покойный Волк. Он бы нашел знакомцев, или подельников, о нем бы позаботились. Я говорю с акцентом. Уголовники могут подумать, что я из Прибалтики, что я бежал из лагерей. Какой им резон мне помогать… – на него повеяло свежим, таежным запахом хвои и снега.

      Подняв глаза, Питер встретился взглядом с заросшим до глаз, полуседой бородой, пожилым мужиком, в старом тулупе:

      – Свободно здесь… – посетитель держал деревянный, плохо оструганный поднос, с алюминиевым чайником и пустым стаканом:

      – Даже сахар не взял, – подумал Питер, – кажется, у него с деньгами еще хуже, чем у меня… – он вежливо поднялся:

      – Пожалуйста… –