Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том четвертый. Нелли Шульман

почтамт.

      Отправился он туда в обличье беженца из Польши, Фельдблюма, но по дороге навестил кошерную забегаловку, быстрого обслуживания. Съев пережаренный, потерявший вкус гамбургер, и жирную, остывшую картошку, мистер Фельдблюм, при саквояже, посетил мужской туалет. На почтамте появился элегантно одетый мужчина, с золотыми часами. Бороду было никуда не деть, но Меир заметил, что она сильно меняет лицо:

      – Правильно меня учили, на довоенном инструктаже. Вообще я теперь смахиваю на пророка Смита, то есть на прадедушку… – Меир видел дагерротипы мормонского старейшины. В Бруклине каждый второй мужчина на улице носил бороду, ничего необычного в облике Меира не было.

      Взяв абонентский ящик, на имя мистера Геррера, он отправил телеграмму своему женевскому адвокату, предупреждая его о новом адресе клиента. Меир распорядился пересылать в Нью-Йорк всю корреспонденцию:

      Ринчен, бросив косточку, задремал:

      – Я дал Марте мой женевский адрес, но пока от нее никакой весточки не поступало… – с Деборой Меир связывался через ребе. Звонки с Истерн-Парквей в квартиру миссис Горовиц подозрения не вызывали:

      – ФБР знает, что Аарон учится в Бруклине. Однако они могут пустить за Деборой хвост… – с невесткой они встречались в людных местах, в зоопарке в Бронксе, в бруклинских парках и магазинах, или просто в метро:

      – Она даже провизию привозит… – на Меира пахнуло тревожным ароматом горечавки, – сколько бы я ее не уверял, что умею готовить… – дочка помогала Меиру на кухне. Подпоясавшись полотенцами, большим и маленьким, они чистили овощи, варили суп, и пекли кексы.

      Меир купил кошерной, шоколадной пасты. Выбросив сигарету, вернувшись к столу, он намазал себе кусок халы:

      – Ребе сказал, что вчера ему звонила Дебора. В Нью-Йорк, на Пурим, приехал гость… – кузен мог навестить город ради дня рождения племянника, но Меир сомневался, что Мэтью оставит научные лаборатории, и полетит на другой конец страны, чтобы вручить Аарону подарок:

      – Он сюда не просто так явился… – он пил остывший кофе, – только вот зачем… – на торопливых встречах с Деборой, Меиру, все время, чудилось желание невестки что-то ему сказать. Он видел обеспокоенность, в темных, красивых глазах, замечал, как она покусывает темно-красные, пухлые губы:

      – Брось, ерунда, – напоминал себе Меир, – все игра воображения, как в тот раз, когда я ехал в Японию. Дебора волнуется, надо мной висит ордер об аресте, а я разгуливаю с чужими документами… – бумаги Фельдблюма, правда, были надежными.

      Меир появился на Истерн-Парквей в день прибытия в Нью-Йорк. Ребе и его зять нисколько не удивились неожиданному визиту так называемого мистера Геррера, с дочерью. Саквояжи и Ринчен, в деревянной клетке, остались в прихожей бокового входа, откуда вела лестница в комнаты. Представившись, Меир услышал тихий голос старшего ребе:

      – Мы знаем вашу семью, мистер Горовиц… – улыбнувшись, старик