Красный закат в конце июня. Александр Лысков

как ловко прибаутками своими, махами рук, поцелуями да объятиями умел Мишка ослепить и лишить рассудка.

      Теперь, думал Геласий, за мзду этот бывалый человек подсобит и ему выгодно отторговаться.

      – Поклон вам, Михаил Евграфыч!

      – А! Князь Пуйский опять к нам пожаловал!

      – С вами, Михаил Евграфович, словом бы перемолвиться.

      – На моих словах что на санях. Давай, покатили.

      Они уединились в сенях. Геласий изложил свой замысел.

      Сошлись на десяти гривнах в пользу Мишки.

      С той минуты «князь Пуйский» горя не знал.

      В первый же день с Мишкиной подачи было продано семь аршин червлёного полотна (крашено в отваре сушёных ягод черемухи) и пять коричневого (в коре сосны).

      На ночь тюки перенесли к Мишке домой.

      Тут под окнами и Серко стал ночевать.

17

      Дом у Мишки был в три окошка.

      Дочка его хозяйничала и жила за печкой в шомуше, как старая бабка.

      Соседи готовы были пожалеть сироту.

      Гордячка избегала внимания.

      Тогда начали бабы пристальнее всматриваться в её обличье.

      Вскоре сошлись на том, что «у нас таких нет». Лицом не бела. И «глазишша обоянь» – в приблуду отца.

      …Статная девушка на выданье этими глазищами смело глянула на Геласия, и его словно тёплым ветерком опахнуло. Сияние вокруг неё увиделось и ночью не угасло.

      Зажмуривал Геласий глаза, и девушка как бы опять клонилась к нему и потчевала квасом.

      Каждый вечер теперь Геласий нёс ей подарок с базара. Чуманчик мёду, зёрнышко речного жемчуга, оловянную дробницу, ленточку позумента. Она не отказывалась. Звали её Степанида.

18

      По торжищу разнеслось: Мишка – «не беру лишка» мёртвый лежит под городской стеной.

      – Опился брагой, наведённой в медном нелужёном ведре, – возвестил судебный дьяк на следствии.

      Народ твёрдо стоял на том, что отравили знатного кулака за долги и обманы.

      Одной из хитростей Мишки было умение «удержать деньгу на повод», то есть в момент расчёта, передачи монет, удержать несколько, не доплатить, как бы продолжить торг даже и после того, когда ударили по рукам.

      А купец уже товар учёл и размягчён продажей и не вступает в спор, прощает…

      Или не прощает!

19

      Геласий один, без Мишки, доторговывал.

      Не жильцом доживал с его дочерью Степанидой – нелюдимкой – под одной крышей. И не хозяином. Но – старшим братцем.

      Потом как-то в морозный крещенский вечерок поднёс девке серебряное колечко и к сироте посватался.

      Скоро заколотили они домик в Важском городке и поехали венчаться в Сулгар.

20

      Кованый Серко цокал по наледям, порхал в пороше метёлками ног.

      Дорога узким жёлобом вилась в лесах. Не в степи – не заблудишься.

      В корзине, на сене, в меховом коконе вёз Геласий невесту. Не смел рядом лечь. От самого дома, будто пристяжной, вышагивал сбоку пошевень.

      Матушку хвалил – заместо дочки будет ей Степанида.

      Обещал выгородить в избе светлицу.

      А на свадьбу задумано,