Красный закат в конце июня. Александр Лысков

травке.

      Нынче у коня тяжкий упряг. В кожаных мешках два десятка поставов крашенины.

      Да воз сена на подсанках.

      Полпуда в сутки подай возница «горючки» тягловой скотине, а сам весь путь позади бреди.

      С устатку разве что рукой о копыл обопрёшься…

      До Важского городка три дня пути по застывшим ухабам, по вихлявой дороге чуть шире тропы.

      Ночевать в лесу у костра.

      Для обороны – топор.

      И мороз, мороз…

11

      Рвался мужик на простор жизни из тёплой избы, от сытного стола, от доброй матушки. Мало ему было охотничьих шатаний, возки дров из леса. Шумела в голове кровь, тоскло тело, пела душа о дальней дороге.

      Избыток силы выталкивал на просторы. Но главное – избыток холста: наткалось у них с матерью столько, что хватило бы обоих втолстую окуклить.

      Само ремесло трубило в трубу – на торги!

      И конь после недельного застоя тоже охотно влёг в хомут всей своей тушей и дробным напористым ходом поволок сани всё дальше и дальше от тёплого стойла.

      Кто преградит путь мужику? Чьё слово отвратит его от работных и торговых трудов? От стремления жить сытно, тепло и баско?

      Может ли такое быть, чтобы угнездилась где-то в разуме людском противная мысль?

      Против человека холод, мрак, болезнь, удар молнии, засуха, о чём и предупреждал его Господь при изгнании из Эдема.

      Враждебна человеку тяжесть труда, пот на лице при обретении собственности. И об этом тоже ему было заранее извещено.

      Но может ли быть, чтобы только по причине тягот в накоплении, она, эта самая собственность, оказалась не в природе человека? Ею, собственностью, наделён человек был уже и в Раю! Весь сад Эдемский находился в его управлении. И там, на небесах, призван был человек возделывать сад и, если не приумножать, то сохранять. И там листок смоковницы, первый лоскут собственной одежды, имел он в собственности…

      Даже у жестоковыйных Каина и Авеля в собственности водились снопы пшеницы и стада овец.

      И ни слова осуждения никогда, нигде в древних письменах не говорилось.

      Вы спросите: но не за то ли они и поплатились?

      Нет, не их богатство стало причиной кровавого раздора, не ревность в трудах земных, а ревность к Создателю.

      Наоборот, сказано было Господом: богатство – Божий дар. Наслаждайтесь сами и наследством одаривайте ближних своих…

      Геласий – наполовину угорец, язычник, ещё во многом, в 1500-х годах, был человеком ветхозаветным. Вряд ли он сомневался в праведности своих трудов.

      Скорее всего, и помыслить не мог о греховности обогащения.

      С незамутнённой душой, может, и с музыкой в сердце одолевал первые вёрсты в сторону ярмарки. Но уже на сулгарском Погосте вполне могло бы повеять на мужика от христианского храма, от тусклых лампадок в его окошках негласным язвительным укором.

      Морда коня ещё окуржеветь не успела, а уж вожжи натягивай.

      Перед повозкой в предрассветной морозной мгле не образ ли отца Петра с крестом наперевес?

      «Стой!