Женщины прощают первыми. Генрих Генрихович Кранц

очень просто. С помощь Чарльза Диккенса, которого Казимира Львовна обожает. Оказывается, мой голос похож на голос её мамы. Мама семилетней Кази умерла от тифа в двадцатом втором году. Тогда они ещё жили в Петрограде. Неподалеку отсюда – на Английской набережной, 24 в четвертой квартире на втором этаже. И также из её окна были видны сфинксы-мосты и горящая на солнце Нева.

      Я читаю « Крошку Доррит», а Казимира Львовна тихонечко всхлипывает .Вот чем я обязана своей работе. Голосу… Она случайно услышала по радио рассказ Бунина в моем исполнении. Это и сыграло решающую роль. Она поручила Артуру Сергеевичу разыскать меня во что бы ни стало. Артур Сергеевич трижды приходил на спектакли с моим участием .И всякий раз дарил цветы. Корзины с уступами роз, похожими на взвихренные бурунчики. По мнению Мотьки, корзины были похожи на Колизей, залитый гладиаторской кровью. Мотька ревновал, пока не понял что к чему.

      Казимира Львовна неподвижно сидит у окна. Вероятно, ей кажется, что она маленькая девочка, а за спиной стоит мама и читает вслух Диккенса .Сейчас Казимира Львовна даже красива. Она сидит в никелированной инвалидной коляске, солнце плавится в льдистых деталях, волосяной пушок нимбом горит на головке. Она похожа на маленького фарфорового ангела, на минутку спустившегося с небес. Я смотрю на мост лейтенанта Шмидта, пытаясь разглядеть маленьких отсюда сфинксов. Томик Диккенса лежит на подоконнике.

      Однако пора продолжать отрабатывать свой хлеб. Я поворачиваюсь.

      Казимира Львовна продолжает сидеть в той же позе. Она мертва.

      2

      Похороны проходят как в тумане. На Смоленском безлюдно и тихо. Когда гроб с телом Казимиры Львовны опускают в могилу, мимо проносится мужчина в трусах и майке. Он красен и дышит паром.

      Артур Сергеевич наклоняется к Матвею. Едва сдерживая смех , интересуется:

      – Воскресший ?

      Мотька отчаянно машет головой.

      – Нет. Спортсмен. Тренируется. Зелени-то вон сколько .В зелени кислород…

      – Понимаю .– с важностью говорит Артур Сергеевич .– Дышит воздухом ?

      Он говорит, а сам косится глазом на меня. Глаз треугольный, дрожащий, готовый накрыться трепещущим от смеха веком.

      Я отворачиваюсь. Смотрю на большой, коричневый гроб. Скала ,а не гроб. Целый корабль, груженный атласом, деревом и мертвой плотью. Хотя, какая там плоть ? Так, прах, тлен…Прощайте, Казимира Львовна. Прощай, девочка Казя. Они все выпирали тебя из жизни – страна ,время ,пространство. Но ты вернулась. Маленькая, слабая женщина победила большие, грубые обстоятельства. Вернулась и вернула..

      У меня нет столько сил. Я опираюсь на руку Мотьке. Хорошо иметь рядом мужчину. Его руку. Есть на кого опереться…

      Я оглядываюсь. Оказывается, я опираюсь на руку повара Джузеппе. Мотька стоит в сторонке и о чём-то оживленно беседует с адвокатом Зборовски . Адвокат в тёмных очках и похож на респектабельного мафиози . У меня создается впечатление, что сейчас он вытащит пистолет и разрядит обойму Мотьке в живот. Но ,вряд ли, у него есть пистолет. Зборовски только что прибыл из аэропорта « Пулково». Там бдительные