Летописцы летающей братвы. Книга третья. Геннадий Федорович Ильин

бы ознакомиться с жизнью и бытом ваших воспитанников, поговорить с ними, поснимать достопримечательности, – высказал я свои пожелания. – Времени в обрез, вечером возвращаемся. Неплохо было бы выделить для меня сопровождающего.

      – Нет ничего проще, – успокоил меня замполит. – Пропагандист подойдёт?

      За три часа мы с капитаном объездили весь гарнизон, побывали на стоянке самолётов, ближнем приводе, прошерстили казармы, переговорили с уймой солдат и офицеров и в конечном счёте оказались в учебно-лётном отделе.

      – Сейчас идёт самостоятельная подготовка курсантов, – с радостным оптимизмом доложил мне мой гид. – Скоро экзамены, и ребят консультируют преподаватели.

      – Это как раз то, что надо. Организуй мне встречу с парой – тройкой ребят с фотогеничными лицами, – попросил я капитана.

      Не прошло и пяти минут, как передо мной появилисьпарни, серьёзные и озабоченные приглашением редактора известного журнала. Мне кажется, они принимали меня за Главного. Но разубеждать их в этом заблуждении я не стал.

      – Курсант Шапошников, – представился тот, кто побойчее.

      – Курсанты Нишаков и Шевченко, – в тон первому признались его друзья.

      – Замечательно! – обрадовался я, узнавая в них себя четверть века тому назад. – Присаживайтесь, ребята, рассказывайте, как живёте.

      – Живём – хлеб жуём, – односложно отшутился Нишаков. – Вам, журналистам, что ни скажи, вы всё сводите к героике. А мы обыкновенные, простые. С радостями и печалью, с заботами и тревогами, с головной болью, где бы достать денег на цветы любимой девушке. Короче – и у нас есть бытовуха. А в прессе? Что ни лётчик, то – герой, что ни техник, – тот беззаветный служака. Лакированные какие – то, конфеты в фантиках.

      Ребята дружно закивали, соглашаясь с мнением товарища.

      – У всех нас самый главный недостаток – постоянная тоска по небу. Я и во сне летаю.

      – И молодость, – вставил слово Шевченко. – Опыта маловато.

      – Ну, этот «недостаток» скоро пройдёт, – засмеялся я. – Испытано временем.

      Мне удалось найти общий язык с ершистыми курсантами, и я написал очерк на их откровениях, но редколлегия решила, что материал слишком приземлён. На страницах журнала он так и не появился. Однако мне повезло: впоследствии Сергей Шапошников и Володя Нишаков стали лётчиками – испытателями, а Серёжа Шевченко – генералом. Двадцать лет спустя я опубликовал – таки материал под одноимённым заголовком…

      К вечеру я вернулся в Волгоград, и Ивлев затащил – таки меня в ресторан. Пили скромно, не танцевали, вспоминали курсантские годы, инструкторов, преподавателей и погибших товарищей.

      – Жизнь лётчика сравнима с юбкой балерины, – расставаясь, произнёс однокашник. И пояснил: – Ярка, блистательна, но слишком коротка…

      Весь следующий день я провёл с родителями, принимая многочисленных родственников и друзей. Гордая и тщеславная мать не могла не похвастаться, какого сына она воспитала. Ей хотелось признательности