Русский ад. Книга вторая. Андрей Караулов

ту же в «дурку» попала, крышу ей сорвало…

      – Чему быть, того не миновать… – согласилась Ольга Кирилловна. Если судьба размахнется, значит, сама до тебя руки дотянет…

      – Не надо, чтоб дотягивала, – ухмыльнулся Окаемов. – Дотянет – а ты умнее будь. Перехитри судьбу, если не лох…

      – Слышь, ящер пещерный!.. – вдруг закричала Ольга Кирилловна, глядя на стенку. – Вылазь оттудова!.. Вылазь, сука сибирская!

      Она кричала так сильно, что и мертвы услышит.

      – А?.. – очнулся Егорка. – Люди, я где?..

      «… Ну, все… – поняла Фроська. – Теперь точно конец».

      – Т-сс!.. – шикнул Окаемов и втянул голову в плечи. – Гавкнул сейчас вроде кто…

      Он испуганно глядел на Ольгу Кирилловну.

      – Точно, Палыч! – прошептала Ольга Кирилловна. – Накрыли!

      У нее даже глаза загорелись, так ей стало сейчас хорошо.

      – Мамочки… – шептал Егорка. – Мамочки… где я?..

      Он испуганно озирался по сторонам.

      – Где?..

      Фроська даже дышала сейчас с трудом – страх намертво сжимал ее старое крошечное сердце…

      43

      Борис Александрович видел Бурбулиса несколько раз – по телевидению. Да, таких чиновников в России в самом деле не было, это факт: Борис Александрович не сомневался, что Бурбулис – неординарный человек. Говорит, как пишет, умеет думать вслух, уверенно держит разговор и заставляет себя слушать.

      Это же талант, настоящий талант: всегда быть в центре внимания.

      Недолго думая, Борис Александрович написал Бурбулису письмо с предложением о встрече: старик хотел прояснить судьбу Камерного театра, поговорить об одичании нации, о России, и Бурбулис откликнулся. Недошивин позвонил на дачу Бориса Александровича и передал, что в субботу, к десяти вечера, господина народного артиста СССР Покровского с удовольствием ждут в Кремле.

      Поздновато, конечно, Борис Александрович думал отказаться (не по возрасту как-то бродить по ночам), но любопытство все-таки пересилило. Ему почему-то казалось, что Бурбулис сидит там же, где работал Сталин. Нет, в Кремле все изменилось; к Сталину он ходил через Троицкие ворота, а к Бурбулису лучше через Спасские, так удобнее.

      «Сколько тут кабинетов, а?» – удивился Борис Александрович; он понятия не имел, что в Кремле можно разместить аж четыре тысячи чиновников, причем почти у каждого будут апартаменты.

      Недошивин вызвал Алешку:

      – Геннадий Эдуардович хочет, чтобы вы тоже присутствовали на встрече, дорогой; разговорчик с дедулькой будет здоровский, вот увидите!

      Прощаясь (и как-то странно поглядывая на Алешку), Голембиовский вдруг заметил, что вокруг Бурбулиса много мужчин, болезненно похожих на женщин. «Ну и что? – подумал Алешка. – Даже если там одни черти с рогами, я-то при чем, извините? Там, где власть, там история. А я там, где история. Что делать, если историю в России сейчас пишет кто попало?»

      Иногда Алешке казалось, что Борис Ельцин чем-то напоминает ему Гришку Распутина, – Ельцин обещал чудеса, обещал много