Русский ад. Книга вторая. Андрей Караулов

кроются… Может, Палыч, мы их газком шуганем?..

      Ольга Кирилловна преданно заглядывала ему в глаза.

      – Каким иш-шо г-газком?.. – не понял Окаемов. – Совсем сдурела, мать? Тебе случайно мыши башку не отгрызли, а?

      – Так вонюченьким, Палыч, вонюченьким! – не отставала Ольга Кирилловна. – Ш-шоб, значит, сами от-тель повылетали. Как мухи!

      Она нервно теребила варежки.

      – Злая ты, – усмехнулся Окаемов. – Очень злая. Как известная сука и большевичка Розалия Землячка. Дай ей волю, она бы весь народ перебила. Что ни человек, то враг. И у этого быдла была власть!

      – Да уж какая я есть… – развела руками Ольга Кирилловна. – Нынче время такой – каждый только до себя. А че ж погань разную жалеть? От погани обчественный покой в замутнении, а народ у нас в доме со связями, люди с-ча быстро растут, сам знаешь…

      – Да уж… – Окаемов тщательно обстукивал каждый кирпич, – времечко нагрянуло… веселое…

      – Вот я и предлагаю: баллончик им в дырочку!

      – Ч-че?

      – Иприт.

      – Какой иприт? Что несешь, дура! Ты соображаешь, что есть иприт?

      – Газ веселенький.

      – Да уж… веселее некуда…

      Фроське показалось, что она видит смерть. Так уже было однажды – там, во дворе, когда Катюха залепила в нее булыжником.

      – От иприта, между прочим, глазищи с кулак делаются, как у Зойки Федоровой, когда ее повалили.

      – Это кто такая? – насторожилась Ольга Кирилловна.

      – Артистка.

      – А, артистка…

      Ольга Кирилловна не любила артистов, потому как жила с ними в одном доме. Все они как индюшки, а человека труда презирают!

      – Широкая такая, с задом, – обрисовал Окаемов портрет Зои Федоровой. – Зад у нее был как поднос. Вспомнила? «Свадьба в Малиновке»…

      – Это там, где какой-то черт морду блинами вытирал? С салфетками перепутал? И официанта ругал…

      – Какой черт?

      – …салфетки, говорит, у вас жирные. Алкаш.

      – Не, это ты попуталась, там блинов не было… А Зойке по куполу так залепили – глазищи сразу на стол полетели: один в чашечку с кофеем упал, другой растекся по столу лужицей… Прикинь, удар был, да? Это уже не убийство, Оленька, это зверство.

      – Господи, неужто ж правда?..

      – Не повезло бабе, – согласился Окаемов. – Глаз нет, вместо глаз дыры, а башка – цела-целехонька, ни одной царапины! Не мокруха, короче, а высшая математика. Обнулили бабу самым выдающимся образом… – заключил Окаемов. – Я такой удар всегда в пример привожу.

      …Окаемов терпеть не могу стукачей, звонивших ему в любое время суток, даже ночью (с появлением демократии заявлялось, что и чекисты, и милиция отказываются от услуг сексотов, но если сексотов нет, значит, работать надо самим, а работать в милиции некому, особенно в убойном отделе, поэтому сексотов сейчас стало намного больше, «стучат» они «в охотку», буквально за копейки).

      – И кто ее так, Палыч? – приставала Ольга Кирилловна. Она обожала подобные истории.

      – Убийство по найму.

      – Наши, выходит…

      – А?

      – Наши,