Добрая память. Софья Хромченко

за мной привели твоего.

      Он подошел ко мне первый. (Случилось

      Нам на беду в одной камере быть –

      Вволю над нами судьба поглумилась!)

      Стали мы с ним без обид говорить.

      (Сколько уж лет прошло!) Сказывал вести:

      О маленьком вашем сынишке, о том,

      Как жил и работал в Москве до ареста.

      Я ему кратко в ответ о своем.

      А вы в коммуналке ночей не теряли!

      (Когда-то клялась мне, что любишь меня!)

      На допрос меня первого, Оля, позвали.

      Всё подписал, что велели тогда».

      Сочувственно Ольга в ответ поглядела:

      «Били тебя?» – Захотел ей солгать,

      Но вымолвил правду – в упор та смотрела: –

      «Грозили. Дурак ли я был рисковать?

      Мне обещали: “Уйдешь невредимым.

      Молча, подписывай”. Всё подписал.

      Почти не читая. Твой муж был спесивым…

      Я застал, Оля, как он умирал.

      Один его вид мне внушал уже муки!» –

      «Аркадий, довольно! – Впервые его

      Назвала вдруг по имени после разлуки,

      Однако сама не заметив того. –

      Муж… в памяти был, умирая?» – «Нет, Оля». –

      «О, слава Богу!» – Случалось слыхать,

      Что без сознанья не чувствуют боли. –

      «Не все ли равно, как пришлось подыхать, –

      Аркадий подумал с немым озлобленьем,

      Вызванным ревностью. – Умер бы я

      В тюрьме, кто бы вспомнил меня с сожаленьем?

      Эх, прошла жизнь понапрасну моя!

      Ольга одна меня в жизни любила». –

      Боялся обмолвиться: оговорил

      Мужа ее, в чем едва ль уличила,

      Как думал, – порукой спокойный вид был.

      Не угадал, что осталась спокойна,

      Всё понимая, она оттого,

      Что воздаяние, знала, достойно

      Близким за тщетную трусость его.

      «Кому судил Бог раз в тюрьме оказаться, –

      Полагала, – тому лишь один – крестный путь.

      И оговором напрасно мараться…»

      Вдовья боль с силой сдавила ей грудь.

      «Уезжай из Москвы», – обронила с боязнью

      Сей миг разрыдаться. Он в этих словах

      Услышал их встреч опасение разве,

      За волю и жизнь не внушавшее страх.

      Но, ничего ему не поясняя,

      Ольга спешила скорее уйти.

      Не промолчала и не спасла – зная.

      Дала слезам волю домой по пути.

      Аркадия больше она не встречала…

      «Оля, просила ли ты за меня?» –

      Спросил брат, домой возвратившись, устало. –

      «Что-то случилось?» – спросила она. –

      «Оля, мне завучем быть предложили

      В школе. В другой – не в моей. Отказать

      Я не сумел – меня так попросили,

      Что будет измену отказ означать». –

      «Зачем же отказывать в этом, Сережа?

      Разве не справишься?» – «Дело не в том.

      Чувствую, что получил эту должность

      Я при участии чьем-то прямом.

      Можешь ни в чем мне не признаваться.

      Только запомни, прошу я сейчас:

      В