Добрая память. Софья Хромченко

любил. Со своим письмом рядом

      Письмо шантажиста в конверте одном

      Ей передал. Оно брызгало ядом

      Угроз и терзаний, бессильное в том.

      Прощение силы угрозы лишило.

      Прошлое умерло. Что прощена,

      Короткой запиской в тот день известила

      Того, для кого честь забыла она.

      Пришла в кабинет к мужу. Заулыбался:

      «Оленька! Ангел мой!» Лишь по глазам,

      Что знает прощенье его, догадался –

      Не смела при муже дать волю слезам.

      На грудь ему кинулась молча. «Ох, Оля!

      С сыночком что? Нет? Ну, взгляни на меня.

      Новое платье надела сегодня?

      Как же, душа моя, ты в нем мила!»

      Выдержка мужа жену удивляла.

      Видя порой свою прошлую страсть

      У общих знакомых, не понимала,

      Чем заслужил над ней некогда власть.

      С мужем сроднилась. Не в шутку бранился:

      Мол, широка слишком в спальне постель.

      И ей в те минуты от нежности мнился

      Ребенком. С ним встретила время потерь.

      С женой пережил он потом возрожденье

      Былого достатка. Питала в дому

      Прислуга к супругам любовь и почтенье,

      Которые мало встречались к кому.

      Барин да барыня их называли

      И в новую пору – лет в память былых.

      Различий в еде в этом доме не знали –

      Меню было общим для слуг и родных.

      Зависело только оно от достатка:

      Стол был очень скромен во время невзгод,

      А в годы довольствия все ели сладко,

      Хотя пост держали, как время придет.

      Пищу готовили даже с избытком.

      По давней традиции в доме семья

      Слугам любые прощала ошибки,

      Не допускалось только вранья.

      Прислуге и семьями жить дозволяли.

      Когда обратился к хозяйке Матвей,

      Чтобы приют семье дочери дали,

      Та уж стояла с дитём у дверей.

      Всё рассказал дед о внучке горбатой.

      Ольга несчастную мать поняла.

      На девочку было довольно и взгляда,

      Чтобы понять: не исправить горба.

      Но Соне об этом сказать не сумела.

      Втайне хотелось с ней поговорить,

      А то на здоровых детей всё глядела,

      Чужих, – было трудно судьбу не винить.

      Впервые коснулась боль сходная взора…

      Муж жену понял. Григория взял

      Возчиком[18] и семье часть коридора,

      Перегородку поставив, отдал.

      Ведь не селить же крестьян в гостевые!

      А к слугам нельзя – места нет. (До того

      Возчики в доме ни разу не жили.)

      Комната добрая! Было б окно!

      Василиса по-прежнему часто кричала.

      «Зачем неприятности брать на себя

      Чужие?» – знакомая Ольге сказала.

      «Своих, что ли, милая, нет у тебя?..» –

      Так Ольга продолжила мысли движенье.

      Перестала знакомую ту приглашать,

      В том не найдя для себя огорченья.

      Знакомства нить часто случалось терять –

      Печального

18

Человек на лошадях перевозивший груз (в данном случае товары).