Добрая память. Софья Хромченко

Соне он в комнату, будто старался,

      В шитье ей, заради сестры, подсобить.

      То в клубок нитки усердно смотает,

      То подаст что-то. А как его гнать?

      Сын ведь хозяйский! Где хочет, бывает!

      Но и душа не велит прогонять.

      Очень уж ладный! Тепло сердцу было

      От его взгляда. Не помня себя,

      Всю свою жизнь ему Соня открыла.

      (Только о финне молчала она.)

      Он ей в ответ поверял свою тоже:

      В Питере жить и ему довелось.

      Работал в пекарне там. Так осторожно

      Чувство в груди у нее занялось.

      И, может быть, уж не столько боялась,

      Что ночью придет к ней, как ей самой

      Этого втайне невольно желалось…

      Моложе казался на год на другой.

      В армии не был. Причин не спросила.

      Знала, что белый билет, отчего,

      Ей неудобно расспрашивать было;

      Больше про Питер пытала его.

      Где жил? Почему? «У двоюродного брата.

      Он там женился, а мне посмотреть

      Шибко хотелось столицу когда-то.

      Так и остался. Село что жалеть?

      Учеником стал у пекаря. Мама,

      Правда, в пекарне работу мою,

      Как стало известно ей, так осмеяла,

      Что не мужская. Уж здесь не пеку.

      А пекарь был добрый. Свой угол мне тоже

      Давал, я от брата к нему не пошел

      Сам – у родни больше нравилось всё же.

      Детишки у брата пошли – хорошо!

      Воля б моя – по сей день бы остался.

      Пекарня закрылась. Как брат за меня,

      Что сыщет работу другую, вступался!

      Мать всё, как обычно, решила сама.

      Приехала. Я не ослушался маму –

      Вернулся домой. Долго в Питере жил –

      Три года! В селе у меня друзей мало.

      Точнее, не знаю, есть хоть ли один.

      Приятели Грушеньку нашу глядели.

      Красавица! Каждый хотел от меня,

      Чтоб его похвалил ей, но я в таком деле

      Сестре не советчик ведь… Дружба прошла».

      Рассудительность Гриши по тем словам знала.

      Всё, что когда-либо ей говорил,

      Отклик живейший души вызывало…

      Селу лошадей летом прошлым добыл.

      На Украину поехал за ними,

      Хоть и опасно – Махно. Повезло:

      В поезде бабы под юбками скрыли,

      Как стал тот брать с поезда, – чудо спасло.

      Не для нее ли? «А то б расстреляли! –

      Ручался Григорий. – К Махно б не пошел

      В банду я, пусть бы хоть как зазывали.

      А кто отказался, тот смерть и нашел».

      Обратно – ночами. Вернулся Григорий

      С восьмью лошадьми. Вспоминала сама

      Соня, каким здесь встречали героем!

      Шесть из них скоро семья продала.

      (Уж у кого тогда деньги водились,

      В войну? И за нитками ездил потом,

      И за иным, оттого и нажились.)

      А то на быках всем пахали селом.

      Потом и другие поехали тоже –

      Кто где сумел, там достал. На селе

      Хорошая лошадь и жизни дороже.

      Семье