Добрая память. Софья Хромченко

слукавил!

      Жив и здоров я, родная моя!»

      Судить не успели. Пока находился

      Под следствием, чаянья многих сбылись –

      Пришла революция, освободился.

      «Сюда только вести о ней добрались?

      Нескоро. Ну, край тут, понятно, далекий».

      Глаз не сводил муж с Авдотьи своей.

      Чуть не поспел бы к ней, жил б одинокий…

      Любо и страшно, что дорог так ей!

      Прямо беда. На село возвращались

      Близкие с фронта. По счастью села,

      Кто провожал, почти все и дождались.

      (Вся возвратилась Матвея родня.)

      Много в селе о том радости было.

      Как же теперь всю большую родню

      Соня, деля эту радость, любила!

      Кровь горячо поняла в ней свою.

      Жизнью жила общей. Все принимали

      Соню как ровню. За бывших солдат

      Быстро отцы дочерей отдавали,

      Коль те и сами венчаться спешат.

      (Еще венчались.) В такую-то пору

      Брак подневольный век долгий отжил.

      Было, любилися (и без позору!)

      Даже до свадьбы – такой уж был пыл.

      Соне невесты свои поверяли

      Секреты и чаянья. Ясно, что ей

      Часто с приданым помочь доверяли.

      К одной из родни лишь не сватались – к ней.

      Нравилась многим. Боялись: откажет, –

      Гордая. Соне все были родня

      (Хоть и на грех уж никто не укажет –

      Худшее людям списала война,

      А по-иному глядеть не умела

      Всё ж на своих, коли в каждом родство

      Дальше ли, ближе она разумела.)

      Тут уж какое страстей торжество!

      Так ушла юность. Приданое шила

      Соня по-прежнему. Пламя войны –

      Гражданской вновь судьбы огнем опалило.

      Много людей полегло без вины.

      Были идейные – эти считались

      Даже счастливыми: знать довелось

      Им и о них, за что с домом расстались.

      А большинство шли на фронт как пришлось.

      Были ли белые – нет от них спасу:

      Всех лошадей по округе взяла

      Армия их и съестного запасы.

      Сёла разула-раздела она.

      Чем только можно в домах поживилась.

      Брали в солдаты они тяжело.

      Ох, не одна жена мужа лишилась,

      Что не хотел уходить от нее!

      Другие пошли, а верней, их погнали.

      Только в себя пришел бедный народ,

      Что-то нажил, – в селе красные встали.

      Дело такой же взяло оборот.

      Так и случалось, что брат шел на брата –

      На самом деле. С пятнадцати лет[12]

      Красные юношей брали в солдаты,

      Брали мужчин, прежде скрывшихся бед.

      Свадьбы в ту пору скромнее справлялись.

      Реже. За совесть потом, не за страх,

      Впитав чью-то правду, крестьяне сражались

      И… погибали на двух сторонах.

      Новая власть на крови становилась.

      В эту-то пору жалеть о царе

      Редко, по правде, кому доводилось –

      Он долю испил в чаше, данной стране.

      Он

12

С 1918 года официальный нижний возраст призыва в Красную армию составлял 21 год (в 1917 г. служба в Красной армии была объявлена добровольной, что не спасало от фактических злоупотреблений), но, если парень был рослый и крепкий на вид, в его возрасте особенно не разбирались.