Книга Пыли. Прекрасная дикарка. Филип Пулман

из какого тайника будете забирать записку в следующий раз и в каком оставите свою? И он – тоже?

      – Да.

      – Значит, девять… Следить за девятью тайниками круглосуточно у них бы не хватило агентов. Но все-таки подыскать несколько новых мест не помешает. Когда найдете подходящие, сообщите в «Оукли-стрит» через меня, где они находятся. И успокойтесь: если связной вас не знал, вы вне опасности.

      – Значит, пока что…

      – Пока что от вас требуется только подыскать новые тайники. А когда «Оукли-стрит» назначит нового связного, я дам вам знать.

      – Спасибо, – кивнула она. – Но у меня есть еще вопрос…

      – Да?

      – Лорд-канцлер Наджент… то есть, бывший лорд-канцлер… Скажите, он работает на «Оукли-стрит»?

      Дибдин моргнул, а яркая птица у него на плече переступила с лапки на лапку.

      – Я не знаю, – сказал он.

      – Знаете. И, судя по вашей реакции, ответ на мой вопрос – «да».

      – Я вам этого не говорил.

      – Разумеется. Но тогда еще вопрос: чем так важен ребенок лорда Азриэла и женщины по имени миссис Колтер?

      Несколько секунд Дибдин молча смотрел на нее. Потом потер подбородок, а деймон что-то тихо чирикнул ему в ухо.

      – Откуда вы знаете про этого ребенка?

      – Мне известно, что девочку отдали под опеку монахиням в Годстоу. Она еще совсем маленькая – по-моему, ей месяцев шесть. Какое до нее дело лорду Надженту?

      – Понятия не имею. А с чего вы взяли, что он ею интересуется?

      – Насколько я знаю, это он решил поместить ее в монастырь.

      – Возможно, он дружен с ее родителями. Знаете ли, не все на свете вертится вокруг «Оукли-стрит».

      – Да, пожалуй. Возможно, вы правы. Спасибо за кофе.

      – На здоровье, – сказал Дибдин и встал, чтобы открыть дверь. – Всегда пожалуйста.

      По дороге обратно в Зал герцога Хамфри доктор Релф приняла решение: она никогда не произнесет слова «Оукли-стрит» в присутствии Малкольма. Незачем ему это знать. Довольно и того, что она попросила мальчика шпионить. Ханне до сих пор было от этого не себе – а впрочем, и от всего остального, что касалось ее секретной работы.

      Малкольм снова заглянул к мистеру Тапхаусу – помочь со ставнями. Ему очень понравилась новая антарная дрель. А когда мистер Тапхаус после долгих сомнений все-таки дал мальчику попробовать посверлить ею дырки, тот и вовсе пришел в восторг. Сначала они собрали все готовые ставни, а потом вернулись в мастерскую, чтобы сделать еще несколько.

      – От этого дуба одно разорение, – ворчал старик. – Сестре Бенедикте не по вкусу платить так дорого, но я ее все ж таки урезонил. Мол, уговор есть уговор, а дуб есть дуб.

      – Да что толку, если крепления слабые? Где тонко, там и рвется, – заметил Малкольм, за свою карьеру помощника в мастерской мистера Тапхауса слышавший эти слова, наверное, тысячу раз.

      – Ясное дело, да только в таком добром дереве и крепления удержатся как надо. А если кому вздумается вывинтить шурупы из стены, то ему придется повозиться.

      – О! – воскликнул Малкольм. – Я тут как раз думал… насчет