Книга Пыли. Прекрасная дикарка. Филип Пулман

витражи тоже? – ужаснулся Малкольм.

      – Витражи – пока нет. Сестры думают, что они слишком ценные и вряд ли кто попытается их разбить.

      – Так это для защиты? – недоверчиво спросил Малкольм.

      Да кому в целом свете понадобится нападать на монахинь или бить им окна?

      – Ничего другого я не придумал, – пожал плечами мистер Тапхаус, убирая стамеску обратно в футляр на стене.

      – Но… – мальчик не знал, как закончить фразу.

      – Но кто станет угрожать монахиням? Да уж, в том-то и дело. На этот вопрос у меня ответа нет. Но что-то носится в воздухе. Чего-то они все боятся.

      – Тут как-то все стало… странно.

      – Точно.

      – Это как-то связано с ребенком?

      – Кто его знает. Ее папаша в свое время крупно насолил Церкви.

      – Лорд Азриэл?

      – Он самый. Но я бы на твоем месте не совал нос в эти дела. О некоторых вещах даже говорить опасно.

      – Почему? Что тут может быть опасного?

      – Вот что, хватит. А когда я говорю «хватит», это значит – хватит. Не надо забываться.

      Деймон мистера Тапхауса, потрепанного вида дятлица, сердито щелкнула клювом. Малкольм замолчал и принялся сметать опилки и стружку к поленнице, из которой плотник завтра будет топить старую чугунную печь.

      – Пока, мистер Тапхаус, – сказал он, закончив.

      Старик что-то проворчал в ответ.

      Разделавшись с «Трупом в библиотеке», Малкольм взялся за «Краткую историю времени». Эта книга пошла куда тяжелее, но он ничего другого и не ждал, тем более что тема оказалась ужасно интересная, пусть даже Малкольм понимал далеко не все, о чем писал автор. Он твердо решил закончить книгу к субботе и почти в этом преуспел.

      Когда он пришел, доктор Релф как раз меняла разбитое стекло в задней двери. Малкольма это страшно заинтересовало.

      – Как это случилось? – стал допытываться он.

      – Кто-то его разбил. Я заклинила верх и низ двери, так что внутрь они бы все равно пробраться не смогли, да, видно, понадеялись, что ключ остался в замке.

      – Найдется у вас замазка? И несколько стекольных гвоздей?

      – А что это такое?

      – Такие мелкие гвоздики без шляпок, чтобы удерживать стекло на месте.

      – Я думала, это замазкой делается.

      – Не ею одной. Могу принести вам немножко.

      На Уолтон-стрит, минутах в пяти пешком, была лавка скобяных изделий – любимое место Малкольма после корабельной лавки. Он мельком взглянул на имевшиеся у доктора Релф инструменты: все нужное у нее было, так что Малкольм помчался в лавку и в мгновение ока вернулся с мешочком стекольных гвоздей.

      – Я видал… я видел, как мистер Тапхаус один раз такое делал в монастыре. Он плотник, – пояснил мальчик. – А делал он вот что… глядите, я вам покажу…

      Чтобы не расколотить стекло молотком, он приставил стамеску боком к гвоздю, и стукнул уже по ней, вгоняя гвоздь.

      – Ух ты, хорошая мысль, – восхитилась доктор. – Дай-ка я попробую.

      Убедившись, что она ничего не напортит, Малкольм дал ей забить последние гвоздики, а сам принялся мять и