Книга Пыли. Прекрасная дикарка. Филип Пулман

рассматривать.

      – В какую школу ты ходишь?

      – В улверкотскую начальную. Это в Улверкоте, раньше он назывался Уолверкот.

      – А куда пойдешь потом?

      – В смысле, в какую школу? Не знаю, смогу ли я вообще учиться дальше. Может, если кто-то возьмет в подмастерья… Но, скорее всего, папа захочет, чтобы я просто работал в «Форели».

      – А как насчет средней школы?

      – Ну, по-моему, вряд ли меня туда кто-то отдаст.

      – А ты сам не хотел бы? Тебе нравится учиться?

      – Я-то сам? Ну, наверное, да. То есть, да, конечно! Но вряд ли что-то получится.

      Птичка-деймон внимательно слушала. Она перепорхнула к мальчику на плечо и что-то ему шепнула, а он слегка покачал головой. Ханна сделала вид, что ничего не заметила, и наклонилась, чтобы подбросить полено в камин.

      – А что такое это «поле Русакова», о котором говорилось в записке? – спросил Малкольм.

      – Ох. Честно говоря, не знаю. Мне совсем не обязательно знать все, чтобы задавать вопросы алетиометру. Он как будто и сам знает все, что нужно.

      – Ну, просто любопытно. Они там пишут: «Когда мы пробуем одну систему измерений, искомая субстанция ускользает от нас, словно бы предпочитая другую, но стоит нам обратиться к другому методу, как неудача подстерегает нас и там».

      – Ты что, выучил все сообщение наизусть?

      – Не специально. Просто перечитывал столько раз, что оно само запомнилось. В общем, я что хотел сказать… То, о чем они пишут, – это вроде как похоже на принцип неопределенности.

      Все это время Ханна чувствовала себя так, будто спускается по лестнице на ощупь, в полной темноте, – и тут вдруг очередной ступеньки под ногой не оказалось.

      – Откуда ты об этом знаешь?

      – Ну, к нам в «Форель» часто приходят ученые, и они мне всякое рассказывают. И про принцип неопределенности рассказали – это когда ты можешь знать про какую-нибудь частицу только кое-что, но не всё. Если знаешь о ней что-то одно, то не можешь знать другого, поэтому остается неопределенность. Ну, в общем, так я понял. А еще в записке говорится про какую-то Пыль. Что это за Пыль?

      Ханна изо всех сил пыталась сообразить, какие сведения общедоступны, а какие принадлежат только «Оукли-стрит».

      – Это такая элементарная частица, о которой мы почти ничего не знаем, – наконец, произнесла она. – Ее трудно исследовать, и не только из-за того, о чем говорится в записке, но и потому, что Магистериум… Ты знаешь, что такое Магистериум?

      – Что-то вроде главного церковного начальства?

      – Да. Так вот, Магистериум строго осуждает все попытки исследовать Пыль. Они считают, что это греховно. Почему – я не знаю. Это как раз и есть одна из загадок, которые мы пытаемся разгадать.

      – А как можно понять, греховно что-то или нет?

      – Очень хороший вопрос. Ты случайно не говорил о таких вещах с кем-нибудь у себя в школе?

      – Только с Робби, это мой друг. Он ничего толком об этом не знает, но ему тоже интересно.

      – А с учителями?

      – По-моему, они бы не поняли. Мне просто