Книга Пыли. Прекрасная дикарка. Филип Пулман

стало тише обычного. Малкольм ходил в школу, делал уроки, разносил заказы в трактире и снова и снова перечитывал секретную записку из желудя. На сердце у него было тягостно: атмосфера подозрений и страха никак не желала рассеиваться, и это было очень странно. Ведь мир, к которому Малкольм привык, был таким местом, где все вокруг интересно и весело.

      Еще очень странным было то, что люди из ДСК интересовались другом лорда-канцлера (этот самый друг и спросил тогда Малкольма о младенце). А между тем забота о судьбах младенцев вряд ли входила в круг обязанностей ДСК. Вот желуди с секретными записками – это да, совсем другое дело, но про желудь они почему-то расспрашивать не стали. В общем, все было очень загадочно.

      Несколько дней подряд Малкольм плавал к дубу в надежде застать кого-нибудь еще, кто придет за желудем или принесет новое тайное послание. Заодно можно было посмотреть на уток-поганок – и если бы кто-то вдруг спросил, чем его так заинтересовал этот ничем не примечательный участок канала, у Малкольма было оправдание. Еще он подолгу околачивался в лавке судовых товаров: очень уж удобное это было место для наблюдений за пьяццей. Люди так и сновали через площадь, а кое-кто заглядывал в кафе напротив, выпить кофе. В лавке торговали всем, что имело хоть какое-то отношение к лодкам, и красная краска тоже нашлась. Малкольм купил маленькую жестянку краски и кисточку в придачу, но уходить не спешил. Женщина за прилавком вскоре сообразила, что краской дело не ограничится.

      – Что тебе еще нужно, Малкольм? – спросила она. Звали ее миссис Карпентер, и Малкольма она знала еще с тех пор, как ему разрешили плавать на лодке одному.

      – Хлопковый шпагат, – ответил мальчик.

      – Я тебе вчера показала, что у нас есть.

      – Да, но, может, где-то завалялся другой моточек…

      – А что не так с тем шпагатом, который я тебе показывала?

      – Тонковат. Хочу сделать фалинь, а для него нужен шпагат потолще.

      – Можешь сложить этот вдвое.

      – А ведь и правда… Да, наверное, можно и так.

      – Ну так сколько тебе нужно?

      – Где-то четыре фатома[11].

      – Одинарного или двойного?

      – А, ну да. Восемь фатомов. Если сложу вдвое, этого должно хватить.

      – Надо полагать, – кивнула миссис Карпентер и, отмерив восемь фатомов, щелкнула ножницами.

      По счастью, в жестяном морже у Малкольма денег скопилось изрядно. Забрав шпагат, аккуратно уложенный в большой бумажный пакет, он вернулся к прерванному наблюдению, которое вел вот уже четверть часа, – подошел к окну и принялся поглядывать то вправо, то влево.

      – Это, конечно, не мое дело, – не сдержалась миссис Карпентер, и ее деймон-селезень тихонько курлыкнул в знак согласия, – но все-таки, что это ты приклеился к окну? Все стоишь да смотришь, да уже не первый день. Ждешь кого-нибудь? А его все нет да нет?

      – Нет! Никого я не жду. Просто…

      «Если уж миссис Карпентер нельзя верить, то кому тогда вообще можно?» – подумал он и решился.

      – На самом деле

11

Фатом, или морская сажень, – единица длины, принятая в морском деле и равная 6 футам (около 1,85 м).