Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье

с решительным видом, встала.

      – Нет, я не колеблюсь более… Я и так слишком долго терпела…

      – Узнаю вас наконец…

      – Вы видели герцога Эпернонского?

      – Он наш… Король запретил ему самовольно собирать пошлину и в то же время отнял у него Мец… Д’Эпернон, пораженный и в своем состоянии и в своем могуществе, поклялся отомстить…

      – А эта женщина?

      – Генриетта д’Антраг? Ее ненависть к королю доходит до бешенства.

      – Я этому бешенству не верю… Она была слишком много любима, и в решительную минуту воспоминание об их прошедшей любви заставит ее забыть свои клятвы.

      – Не думайте этого… У этой женщины совсем нет сердца; она не любила никогда… Возвышенная почти до престола, почти королева, потом брошена, забыта… она не простит никогда… Потом что мы ее держим надеждой брака с Гизами…

      – Но ведь надо же, чтобы эта надежда не сделалась химерой, готовой исчезнуть… Гизы никогда не согласятся; все их надежды обращаются на девицу де Монпансье, богачиху Монпансье…

      – Гизы взбешены… Они хотят во что бы то ни стало помешать браку герцога Вандомского с девицей де Меркер, который передаст их состояние незаконному сыну короля… Выгоды всех их требуют, чтобы дела пошли по нашему желанию и чтобы какое-нибудь событие…

      Кончини понизил голос, как будто боялся, что его услышат стены.

      – …Какое-нибудь непредвиденное событие, – продолжал он, – отстранило эту опасность и позволило им осуществить их намерения.

      – А Генриетта?

      – По окончании дела от нее можно отвязаться.

      – А до тех пор?

      – Ее будут забавлять ложными обещаниями… и, если понадобится, на ней женятся… Впрочем, она и не подумает требовать исполнения обещаний. На ней все будет лежать; она сначала должна примирить Гизов с герцогом Эпернонским… Это нелегко…

      – Роль, которую дают этой женщине, слишком велика… Против моей воли она пугает меня…

      – А до тех посмотрите, как она может быть полезна нам!

      – Это правда… Пусть же она действует!.. Но уверены ли в ней, по крайней мере?

      – Ручаюсь за нее, как за всех. Я уже их видел.

      – Вы уже их видели! Гизы здесь?

      – Нет, они должны остаться позади до последней минуты… ни герцог Эпернонский, ни Антраг…

      – Вы говорили с ними?

      – Да…

      – Ясно?

      – Довольно ясно…

      – И вы не боитесь?

      – Их – нет… Мне не нужно было рассказывать им подробно; они прекрасно поняли меня с полуслова… Генриетта уже сообщила мне, что у иезуитов есть под рукой молодой безумец…

      Мария Медичи отступила на несколько шагов; она слегка побледнела.

      – Молчите, Кончини, – сказала она задыхаясь, – молчите! Есть вещи, которые я не хочу ни знать, ни слышать.

      Кончини низко поклонился с насмешливой улыбкой на губах.

      – В таком случае я ухожу…

      – Вы опять придете?

      – Вечером, конечно… Кстати, скажите мне… Сейчас, прежде чем пришел