Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье

обратилась к Сюлли:

      – Вы, может быть, правы… Я не стану стараться узнавать, кто мог вбить в голову короля подобные идеи… Если вам дано это поручение, отвечайте королю, что синьор Кончини властен располагать своим состоянием, что он распоряжается им как хочет и что я не считаю себя вправе вмешиваться в его частные дела.

      – Могу ли я, по крайней мере, сказать королю, что ваше величество постараетесь не допустить…

      – Опять!.. Эта настойчивость…

      – Внушена участием к пользе вашего величества… Народ не привык отделять имени королевы от имени Кончини и припишет престолу ответственность за неблагоразумие…

      – Пусть народ делает что хочет – неужели надо вам это вечно повторять?.. Притом он знает, что думать… Очень мне нравится забота короля о достоинстве престола, и я очень сожалею, что он не всегда думал так… особенно в то время, когда хотел посадить на этот престол Габриэль д’Эстре… и мало ли еще кого!..

      – Король мог делать ошибки, но народ от этого не страдал.

      – Как же пострадает народ, позвольте спросить, если синьор Кончини купит Ла-Ферте?

      – Народ не должен знать в это время нищеты и голода, как щедро награждала королевская рука иностранного фаворита.

      – Но кто может помешать мне награждать моих слуг? Скажите мне, совестится ли король расточать деньги своим любовницам?

      – Король не расточает по весьма основательной причине: у него нет денег…

      Кончини вполголоса сказал что-то по-итальянски; слова его поразили королеву; она взглянула на него, потом пристально посмотрела на Сюлли.

      – Извините, – сказала она с притворной вежливостью, – что я не поняла раньше цели вашего посещения… Его величество желает, без сомнения, заставить меня наполнить его шкатулку.

      Министр сделал движение, но королева не дала ему времени раскрыть рот.

      – О! Вы напрасно трудились… Я принесла ему приданое, слава богу, довольно значительное, и не моя вина, что половина была уже промотана, когда я приехала… Я сделала достаточно, и не мне поправлять беспорядочное состояние финансов…

      – Беспорядочное состояние финансов! – вскричал Сюлли, задыхаясь от гнева.

      Сдавленный хохот напомнил ему о присутствии Кончини и внушил непримиримое желание мщения. Старый министр вдруг сделался спокоен, отвесил низкий поклон и сказал совершенно хладнокровно:

      – Ваше величество не так перетолковали мои слова. Поручение, данное мне королем, имело очень простую цель… Король поручил мне напомнить вам, что Ла-Ферте – владение княжеское и что как глава французского дворянства и хранитель своей чести он ни в каком случае не может позволить синьору Кончини купить это поместье.

      Он поклонился еще раз и направился к двери. Но оскорбление на этот раз было слишком явно выражено, и Кончини потерял хладнокровие. Он бросился и остановил Сюлли за руку.

      – Очень советую вам не брать на себя подобных поручений.

      – Очень жалею, что не могу исполнить вашего желания…