Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье

присутствовал при всей сцене. Несчастный влюбленный с гневом сжал кулаки и пошел еще скорее прежнего. Но он имел дело с упрямцем, твердо решившимся поставить на своем.

      – Я вам не пропел еще моих стихов, – сказал Малерб, догоняя Бассомпьера, – я очень ими доволен… Вы не знаете, в нем дело? Оранта и Алкандр разлучены.

      – Оставите ли вы меня в покое? – закричал грозным голосом Бассомпьер, который вышел из терпения и остановился, скрестив руки с страшным видом. – Ваш Алкандр – смешной старичишка, слышите ли вы? А ваша красавица Оранта… шлюха!..

      После этой прекрасной выходки он повернулся и бегом бросился к мосту.

      – А! Он сказал: смешной старичишка, – пробормотал Малерб, глядя вслед Бассомпьеру с насмешливым видом.

      Освободившись от своего преследователя, Бассомпьер замедлил шаги, поправил костюм, растрепавшийся от этого бешеного бега, и, повернув голову, приметил на пороге лавки молоденькую и хорошенькую торговку, которая, встретившись с его взглядом, потупилась, покраснела и медленно вошла в лавку.

      Видя, что она исчезла, Бассомпьер сделал движение со своей стороны, но после минутной нерешимости продолжал путь большими шагами к улице Гашет.

      В конце моста он обернулся. Лавочница опять стояла на пороге и следила за ним глазами. Опять она спряталась, и опять Бассомпьер остановился в нерешимости…

      На этот раз нерешимость была продолжительна; он машинально сделал три шага назад, потом передумал и сделал пять шагов вперед, потом, наконец, остался неподвижен и стал крутить свои усы с озабоченным видом.

      На колокольне собора Парижской Богоматери пробило полдень. При первом ударе Бассомпьер вздрогнул.

      – Уже! Надо идти к коннетаблю, а не то…

      Он бросил последний взгляд позади себя. Улыбаясь и краснея, лавочница показалась снова.

      На этот раз он не выдержал, быстро повернул и подошел с решительным видом к лавке, рассматривая ее сверху донизу и стараясь увидеть очаровательное личико лавочницы за грудой материй, наваленных на узком окне, – этакой непреодолимой баррикадой для нескромных взоров.

      Не видя никого, Бассомпьер решительно вошел. В лавке царствовал полусвет, так что можно было увидеть женщину за прилавком.

      Он пошел в ту сторону, натыкаясь на тюки, и, приподняв шляпу, с обольстительной улыбкой сказал:

      – Сударыня, простите человека, которого ваши прелестные глаза…

      – Что вам угодно? – спросил пронзительный голос.

      Обольститель остался разинув рот и вытаращив глаза: перед ним сидела беззубая старуха, смотревшая на него сквозь очки с недоверчивым видом.

      – Что вам нужно? Что вы спрашиваете? Надо было отвечать.

      – Я спрашиваю… я спрашиваю…

      – Может быть, носовые платки…

      Бассомпьер ответил не задумавшись:

      – Конечно… носовые платки…

      – Большие, средние, маленькие?.. У меня есть во все цены: в три су, пять, семь, десять, даже в два ливра.

      – Я предпочту в три су.

      Старуха