Пандемониум. Лорен Оливер

блестящими и скользкими. По мне, так гораздо вкуснее, чем бульон, и я говорю об этом Рейвэн.

      Рейвэн довольна, она широко улыбается.

      – Да, Рауч[5] – наш шеф-повар, он может из ничего приготовить вкуснятину. Ну, не вкуснятину, а вполне хорошую еду.

      – Рауч? Это его настоящее имя?

      Рейвэн заканчивает плести косичку, перекидывает ее через плечо и начинает заплетать новую.

      – Такое же настоящее, как и все другие, – говорит она. – Рауч в Дикой местности всю жизнь. Родился в одном из хоумстидов на юге, ближе к Делавэру. Там его так и назвали. Когда он здесь появился, он уже был Раучем.

      – А Блу? – спрашиваю я.

      Я доедаю первый пирожок до последней крошки, и меня не тошнит, но я не хочу искушать судьбу и ставлю тарелку со вторым пирожком на пол рядом с кроватью.

      Рейвэн колеблется какую-то долю секунды, а потом отвечает:

      – Она родилась здесь, в этом хоумстиде.

      – И вы назвали ее так из-за цвета глаз?

      Рейвэн резко встает и, уже отвернувшись от меня, говорит:

      – Угу.

      Она подходит к полкам над раковиной и выключает один из фонарей. В комнате итак полумрак, а теперь становится еще темнее.

      – А ты?

      Рейвэн указывает на свои волосы и улыбается:

      – Не очень-то оригинально.

      – Нет, я не об этом. Ты сама здесь родилась? В Дикой местности?

      Улыбка мгновенно исчезает с лица Рейвэн, как будто свечу задули. На секунду мне даже кажется, что она сердится.

      – Нет, – коротко отвечает Рейвэн, – я пришла сюда, когда мне было пятнадцать.

      Я знаю, что мне не следует этого делать, но не могу удержаться и продолжаю расспрашивать.

      – Одна?

      – Да.

      Рейвэн берет с полки второй фонарь и направляется к двери.

      – А как тогда… Как тебя звали раньше? Я имею в виду, до того, как ты оказалась здесь.

      Рейвэн на секунду замирает, а потом поворачивается кругом. Фонарь она держит низко, так что я не могу разглядеть в темноте ее лицо, вижу только, как блестят глаза, словно черные камни в лунном свете.

      – К этому тебе тоже придется привыкнуть, – тихо говорит Рейвэн, по голосу слышно, что она напряжена. – То, кем ты была, твоя прошлая жизнь, люди, которых ты знала… прах. – Она встряхивает головой и говорит твердо и уверенно: – Нет никакого «раньше». Есть только сейчас и то, что будет потом.

      После этого Рейвэн с фонарем в руке исчезает в коридоре, а я остаюсь в полной темноте. Сердце у меня колотится, как после пробежки.

      На следующее утро я просыпаюсь с диким желанием что-нибудь съесть. Тарелка со вторым пирожком все еще здесь, стоит на каменном полу рядом с кроватью. Я тянусь к ней и, не удержавшись, падаю и приземляюсь на коленки. По пирожку ползает какой-то жук, в нормальных обстоятельствах у меня эта картинка наверняка отбила бы аппетит, но сейчас я слишком голодна, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Я щелчком сбрасываю жука с пирожка и смотрю, как он быстро убегает в угол комнаты, а потом

5

Рауч (англ. roach) – повар.