Пандемониум. Лорен Оливер

– начальный курс истории Америки, миссис Дернлер сверкает глазами из-под огромных очков и тычет пальцем в открытый учебник.

      – Видите? Видите? – говорит она. – Эти старые религии все замараны любовью. От них исходит запах этой скверны, они источают делирию.

      И естественно, тогда это звучало устрашающе и казалось правдой.

      Любовь самое смертоносное оружие на свете.

      Она убивает…

      Алекс.

      И когда она присутствует в твоей жизни…

      Алекс.

      И когда ты живешь без нее…

      Алекс.

      В комнату возвращается черноволосая девушка, в руках она с осторожностью держит глиняную миску.

      – Когда мы тебя нашли, ты была полуживой, – сухо говорит она. – Скорее мертва, чем жива. Мы не думали, что ты сможешь выкарабкаться, но я решила, что нам стоит попробовать.

      Девушка с сомнением смотрит на меня, как будто не до конца уверена, что приняла правильное решение. На секунду у меня перед глазами возникает образ кузины Дженни, она стоит, уперев руки в бока, и критически меня разглядывает. Я вынуждена зажмуриться, чтобы противостоять потоку воспоминаний и картинок из жизни, которая навсегда ушла в прошлое.

      – Спасибо, – говорю я.

      Девушка пожимает плечами, но все же отвечает:

      – Рада помочь.

      И кажется, она говорит это искренне. Потом она придвигает стул к моей койке и садится. Ее длинные волосы убраны за уши, на шее за левым ухом я замечаю метку исцеленного – шрам из трех точек, – такая же метка была у Алекса. Но девушка не может быть исцеленной, она здесь, по другую сторону границы, она – заразная.

      Я хочу сесть нормально, но после нескольких секунд борьбы со слабостью сдаюсь. Я чувствую себя как марионетка на полпути к оживлению. В глазах резь, я смотрю вниз и вижу, что кожа моя вся в царапинах, ссадинах, струпьях и укусах москитов.

      В миске, которую держит в руках девушка, практически прозрачный бульон с легким оттенком зелени. Девушка протягивает мне миску, а потом вдруг замирает.

      – Ты сможешь ее удержать? – с сомнением в голосе спрашивает она.

      – Конечно смогу. – Я не хочу этого, но ответ звучит чересчур резко.

      Миска тяжелее, чем я предполагала, мне стоит немалых усилий поднести ее ко рту, но все-таки у меня это получается. Такое ощущение, будто у меня гортань ободрали наждачной бумагой, бульон обжигает, и, хоть у него странный привкус болота, я, сама того не ожидая, начинаю жадно пить его большими глотками.

      – Не спеши, – говорит девушка.

      Но я не могу остановиться, внутри меня вдруг поселяется голод, он как черная всепожирающая бездна. Бульон исчезает в этой бездне, и я, хоть у меня сразу начинаются спазмы в желудке, отчаянно хочу получить добавку.

      Девушка берет у меня пустую миску и качает головой.

      – Так тебя может вырвать.

      – А можно еще? – каркающим голосом спрашиваю я.

      – Попозже.

      – Пожалуйста.

      Голод, как змея, свернулся кольцом в моем желудке