Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй. Нелли Шульман

с зарешеченным окном, она приказывала себе не плакать, – они убийцы, из медицинских блоков концлагерей… – небрежная, профессиональная манера врачей напомнила ей повадки покойного Отто:

      – Он тоже меня вертел будто куклу… – Эмма смотрела в беленый потолок, – зачем Максимилиан сюда ездит, каждый день? Может быть, он здесь кабинет устроил… – Эмма, настойчиво, повторяла себе, что перед ней только госпиталь.

      – Здесь никого нет… – ее привели в маленькую палату, снабдив чашкой слабого чая, – просто больница, на случай если кто-то себя плохо почувствует… – Эмма не хотела думать о том, что происходило в медицинских блоках концлагерей и как использовали женщин, живущих в госпитальных бараках:

      – Устраивали бордели, как заведение, где Гертруда работала… – схватки немного стихли. Эмма бродила по коридору, мимо дежурного врача. Сидя под настольной лампой, доктор листал пожелтевшую подшивку «Сигнала», времен сталинградской битвы.

      – Асы Люфтваффе царят над Волгой… – Эмма смотрела на улыбающихся летчиков, в шлемах, – асы давно мертвы. Вокруг меня только трупы… – ей, на мгновение, стало страшно. Эмма вспомнила шепот Гертруды:

      – Я тебе помогу, обязательно.

      Она увидела веселую улыбку сестры Робинсон:

      – Я ваши роды не приму, а жаль… – прислонившись к стене, Эмма сглотнула слезы:

      – Хоть бы сестра Робинсон выжила. Гертруда была дура, но не преступница. Она меня хотела спасти, выручить. Может быть, она в Шварцвальд вернулась, домой, на ферму. Замуж вышла и счастлива… – Эмме хотелось завыть:

      – Я должна быть с Джоном, а не здесь. Но я верю, что он меня найдет. Мокрица сдохнет, и сюда не вернется… – к рассвету боль утихла. Эмма забылась, коротким, тревожным сном. Она поняла, что завтрак приготовили на острове:

      – Максимилиан не погнал бы сюда катер, с едой из общей столовой… – общую столовую, с портретом фюрера на стене, обустроили в бывшем гостиничном ресторане. Озеро кишело рыбой, в окрестных горах жили дикие овцы и кролики. На территории заложили огород. Максимилиан обещал Эмме собственные овощи, к следующему году.

      – Солдаты поставят курятник, я закажу пчел для пасеки, мы восстановим ферму… – брат улыбался, – здесь вырастет настоящее арийское поселение, как хотел Отто… – в лодке Максимилиан сказал Эмме, что собирается назвать племянника в честь покойного дяди.

      – Только через мой труп, – зло подумала Эмма:

      – Мальчик Джон, а девочка будет Ирма… – девушка нехотя ковырялась в кукурузной каше, с маргарином. В госпитале доедали остатки из рационов кригсмарине, с подводных лодок:

      – Интересно, куда делась флотилия… – Эмма повертела легкую, алюминиевую ложку, – вряд ли она в той бухте стоит, где нас высадили, на востоке. Наверное, моряки ушли куда-то. Максимилиан знает, но не скажет… – оглядевшись, она увидела в беленой стене очертания окошечка:

      – Кирпичами отверстие заложили… – отхлебнув какао, поднявшись, Эмма подошла