Игрывыгры. Петр Ингвин

Все, что мне нужно, я собрал в свое время. Нового – спасибо, не надо.

      На грубоватую отповедь Жанна не обиделась.

      – Собрал, а теперь, значит, разбрасываешь?

      Ее внешний вид создавал ощущение, что над Михаилом возвысилась огромная белая лягушка. Симпатичная, приятная, доброжелательная… но чудовищно большая, оттого страшноватая. Она пугала привлекательной несоразмерностью. Выпирающими бусинками зрачков уставились сферы глаз, а расправивший крылья буревестник трусиков напоминал жадный рот, вкупе с пупком-носиком образовав мультяшную рожицу. Одно немигающее лицо под другим заставляло воображение исполнять танец маленьких непослушных лебедей, опасный, но очень эротичный.

      Опаленный играми подсознания Михаил возразил:

      – Не разбрасываю.

      – Как же это назвать по-другому? Помнишь поговорку: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем», это о тебе, о типичном разбрасывателе, который посчитал, что время собирать окончилось. Дерево посажено, дом построен, сын рожден – теперь гуляй, миссия выполнена, делай, что хочешь!

      Жанна кинула многозначительный взгляд в сторону кухонных шкафчиков, где хранилось спиртное, Михаил это прекрасно помнил. Но помимо такого первого смысла, у высказанной мысли можно было прочесть второй, задевший сильнее.

      – По-моему, ты ненавидишь людей с волей жить по собственным правилам, – проговорил он тихо, переходя в наступление. – Тебе не понять, но я не хочу как бродячий пес хватать все, что подвернется. Случайно подвернувшееся бывает как минимум чуточку испорченным, а как максимум гнилым и тухлым. Ни свежести, ни чистоты, ни полноценного удовольствия для души и тела. Мне приятнее здоровая домашняя пища, меня не тянет в забегаловку за стандартным бутербродом, который ничем не отличим по вкусу от сотен и тысяч других. Да, они другие, но все равно те же самые бутерброды. Фастфуд. Быстрое питание. Разница лишь в обертке и ценнике.

      Если не поразить, то заинтересовать девушку удалось. Даже заинтриговать. Жанна посмотрела на него несколько другими глазами.

      – Кажется, я поняла разницу между нами. Нет, не эту. – В качестве примера она погладила себя по чувственному полушарию. – Дело в другом. В мироощущении. Я живу настоящим, думая о будущем. Твое будущее давно в прошлом. Ничего нового ты не ждешь, да и не хочешь, ничего большего тебе не светит, а что по старинке считаешь любовью – просто удобство, помноженное на привычку, и боязнь однажды оказаться никому не нужным. Мы опять вернулись к теме боязни. Ты дорос до таких лет, а по-прежнему боишься всего непонятного – как маленький мальчишка, не знающий мира за пределами своей песочницы.

      – А ты ничего не боишься? – Затюканный доводами, внешне похожими на истинные, Михаил нашел в рассуждениях слабое место. – Твоя жизнь тоже переполнена страхом, но у тебя отсутствует порт приписки, где ты можешь переждать бурю или восстановиться после шторма.

      – Люди разные, – теперь уже девушка отбивалась от неожиданной контратаки. – Если одному