Игрывыгры. Петр Ингвин

в его годы» вновь резануло по сердцу, но углубляться в тему было противно. И не нужно. В одном случае настроение испортится у него, в другом – у нее, если все окажется не столь плохо, как он себе насочинял.

      Жаркое содержимое халатика посторонилось, давая Михаилу дорогу.

      – Пойдем, лечить буду.

      – Само заживет, – буркнул он, затягивая узел на поясе, затем ладони пригладили поредевшую с возрастом шевелюру. Пусть не прынц на белой кляче, а на роль короля в изгнании еще сгодится. – Как на собаке.

      – Так и знала, что все вы кобели, – смешливо упало в ответ.

      – Не надо продолжать собачью тему, в ответ обидеть могу.

      – Меня? Такую хорошую, пригожую и всю из себя замечательную? – Выйдя следом, Жанна по-детски прокрутилась перед ним по комнате. – Не получится.

      Девушка остановилась, взор обжег непредставимым в такой милашке огнем.

      – Я ведь не только тявкать, я и кусаться умею, – добавила она с суровой доверительностью.

      В это верилось. Было в раскрепощенной проказнице что-то одновременно волчье и лисье. И острые зубки, и хитрые глазки. Связываться с ней глупо и опасно. В то же время все в ночной квартире подталкивало к по-современному очень логичным, но неправильным действиям. К событиям, которых Михаил не собирался допускать.

      – Значит, сам свои раны залижешь, кобель? –бросила Жанна с явным желанием уколоть.

      Михаил еще раз осмотрел промытые водой, но не обеззараженные ноющие ранки. И… согласился.

      – Только быстро.

      – Так бы сразу. – Девушка потянулась к уже приготовленному пузырьку перекиси водорода. – Будто для себя стараюсь. Садись.

      Центр гостиной занимал диван, Жанна толкнула туда Михаила, сама разместилась рядом.

      Протянутые ноги заняли место на нежных коленях, девушка начала священнодействовать с ранами. От ласковых прикосновений, холодящих, но таких желанных, он таял. И вздрагивал от неожиданно-резких.

      – Откуда сбежал на этот раз, герой-любовничек? Мистической мутью зубы больше не заговаривай, я люблю конкретику.

      – Из морга, – признался Михаил, душой летая в небесах, ногами находясь в руках у добровольной помощницы, а мыслями стараясь не сорваться.

      – Ого. Уверен?

      – Или из чего-то похожего. Возможно, из больницы, предназначенной для таких уродов, как я.

      – Зачем ты так?.. – обиделась девушка за него.

      Влажная ваточка почти с любовью промакивала ранки, а пару глубоких порезов залепил бактерицидный пластырь.

      – Потому что урод. – Михаил скривился. – Кто еще, оставив долго строившуюся и наладившуюся жизнь, будет пить вусмерть и ночами по чужим квартирам слоняться?

      – Значит, ты здесь просто слоняешься? – Жанна сделала попытку сбросить с колен жилистые ворсистые ноги.

      – Прости. – Игривое отталкивание Михаил легко преодолел, ноги водрузились обратно. – Я чересчур обобщил.

      – Учти, – жестко сказала Жанна, вновь принимаясь изливать волшебную благодать на раненую плоть, – я не общность. Я – частность. Всегда и во всем.

      – Разве