Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть пятая. Александр Дюма

развязка? Что же вы так тянете? – спросил Гурвиль.

      – Semper ad eventum[11], не правда ли? – сказал Фуке тоном вельможи, который путается в цитатах.

      Латинисты захлопали в ладоши.

      – А развязка моя, – воскликнул Лафонтен, – состоит в том, что Ванель, упрямое животное, когда узнал, что я еду в Сен-Манде, умолял меня взять его с собой.

      – О, о!

      – И представить его, если возможно, монсеньеру. Он сейчас находится на лужайке Бель-Эр. Что вы скажете на это, господин Фуке?

      – Скажу, что не следует мужу госпожи Ванель столь долго находиться на пороге моего дома; пошлите за ним, Лафонтен, раз вы знаете, где он находится.

      – Я сам побегу туда.

      – Я пойду с вами, – сказал аббат Фуке, – я понесу мешки с золотом.

      – Прошу без шуток, – строго сказал Фуке. – Если здесь есть дело, пусть оно будет серьезным. Но прежде всего будем гостеприимны. Попросите за меня извинения у этого благородного человека и передайте ему, что я огорчен тем, что заставил его ждать, но я не знал о его приезде.

      Лафонтен поспешил за Ванелем. К счастью, Гурвиль сопровождал его, так как поэт, весь отдавшись вычислениям, сбился с пути и пустился было по направлению к Сен-Мору.

      Через четверть часа господин Ванель входил в кабинет суперинтенданта, тот самый кабинет, который мы вместе со всеми смежными ему помещениями описали в начале повествования.

      Увидя входящего Ванеля, Фуке подозвал Пелиссона и в течение нескольких минут говорил с ним шепотом.

      – Запомните как следует, – сказал он ему, – велите уложить в карету все серебро, всю посуду, все драгоценности. Возьмите вороных лошадей. Ювелир поедет с вами. Задержите ужин до приезда госпожи де Бельер.

      – Надо ведь еще предупредить госпожу де Бельер, – сказал Пелиссон.

      – Не беспокойтесь. Я беру это на себя.

      – Отлично.

      – Идите, мой друг.

      Пелиссон ушел, не очень хорошо понимая, в чем дело, но доверяя, как настоящий преданный друг, воле, которой он подчинялся. В этом сила избранных душ. Подозрительность – признак низменной души.

      Ванель склонился перед суперинтендантом. Он собрался было начать длинную речь.

      – Садитесь, сударь, – вежливо сказал ему Фуке. – Кажется, вы хотите купить мою должность?

      – Монсеньер…

      – Сколько вы можете заплатить мне за нее?

      – Вы сами, монсеньер, должны назначить цену. Я знаю, что вам уже делали некоторые предложения.

      – Мне говорили, что госпожа Ванель оценивает мою должность в миллион четыреста тысяч?

      – Это все, что у нас есть.

      – Вы можете выплатить эти деньги сразу?

      – У меня их нет с собой, – сказал наивно Ванель, приготовившийся к борьбе, к хитростям, к шахматным комбинациям и озадаченный такой простотой и величием.

      – Когда они будут у вас?

      – Когда вам будет угодно, монсеньер.

      Он боялся, что Фуке издевается над ним.

      – Если б вам не приходилось возвращаться для этого в Париж, я бы сказал – сейчас же…

      – О,

11

Всегда торопится к развязке (лат.).