Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть пятая. Александр Дюма

королева.

      – Известно, – продолжала быстро бегинка, – что король, увидя двух сыновей одного возраста и равных по положению, испугался за Францию, за спокойствие своего государства. Известно, что вызванный Людовиком Тринадцатым кардинал Ришелье больше часа размышлял в кабинете короля и наконец произнес такой приговор: «Есть один король, родившийся, чтоб наследовать его величеству. Бог послал еще одного, чтоб он наследовал первому; но теперь нам нужен только родившийся первым, скроем второго от Франции, как Бог скрыл его поначалу от родителей». Один наследник – мир и безопасность государства; два претендента – гражданская война и анархия.

      Королева внезапно поднялась, бледная и со сжатыми кулаками.

      – Вы слишком много знаете, – произнесла она глухим голосом, – вы посвящены в государственные тайны. А друзья, от которых вы узнали это, – предатели и ложные друзья. Вы их сообщница в преступлении, которое нынче совершаете. Теперь долой маску или я прикажу дежурному офицеру арестовать вас. О, я не боюсь этой тайны! Вы ее знаете, вы мне ее и отдадите! Она застынет в вашей груди. Ни эта тайна, ни ваша жизнь вам не принадлежат отныне!

      И Анна Австрийская сделала два шага к бегинке с угрожающим жестом.

      – Научитесь ценить верность, честь, скромность ваших покинутых друзей, – сказала бегинка и сбросила маску.

      – Герцогиня де Шеврез! – воскликнула королева.

      – Единственная, знающая тайну вашего величества.

      – Ах, – прошептала королева, – обнимите меня, герцогиня! Ведь так можно убить своих друзей, играя их смертельными печалями.

      И королева, склонив голову на плечо старой герцогини, пролила целый поток горьких слез.

      – Как вы еще молоды и счастливы, – сказала герцогиня, – вы можете плакать!

      IV

      Подруги

      Королева гордо посмотрела на герцогиню де Шеврез и сказала:

      – Кажется, вы произнесли слово «счастливая», говоря обо мне. До сих пор, герцогиня, мне всегда казалось, что нет существа менее счастливого, чем королева Франции.

      – Ваше величество, вы были действительно mater dolorosa[7]. Но рядом с теми возвышенными печалями, о которых мы с вами, две старые подруги, разлученные людской злобой, только что говорили, рядом с этими королевскими несчастьями у вас есть радости, правда, мало ощутимые вами, но вызывающие жгучую зависть в этом мире.

      – Какие же? – спросила горестно Анна Австрийская. – Как вы можете произносить слово «радость», когда вы только что утверждали, что и тело мое и дух нуждаются в исцелении?

      Госпожа де Шеврез задумалась на минуту, потом прошептала:

      – Как же короли далеки от всех других людей!

      – Что вы хотите этим сказать?

      – Я хочу сказать, что они так отдалены от грубой действительности, что забывают все то, в чем нуждаются другие. Так обитатель африканских гор на своих зеленых высотах, оживленных студеными ручьями, не понимает,

7

Мать всех скорбей (исп.).