Половина желтого солнца. Чимаманда Нгози Адичи

господин Оконджи.

      – Кайнене стоит двух сыновей, – отозвался отец, бросив взгляд на Кайнене. Та отвернулась, будто не замечая гордости на его лице, а Оланна спешно уставилась в тарелку, чтобы никто из них не догадался, что она наблюдает. Светло-зеленая тарелка сливалась цветом с авокадо.

      – В выходные приходите все вместе ко мне, – предложил господин Оконджи. – Вам стоит отведать рыбного супа с перцем. Мой повар родом из Нембе и знает толк в свежей рыбе.

      Отец и мать хором захихикали. Оланна не поняла, что тут смешного, но чего ждать от шутки министра. Пошутить изволил – и на том спасибо.

      – Отлично! – воскликнул отец.

      – Хорошо бы прийти всей семьей, до отъезда Оланны, – добавила мать.

      Оланну кольнули ее слова.

      – Я бы рада, но уезжаю на выходные.

      – Так скоро? – Во взгляде отца Оланне почудилась мольба. Интересно, как родители обещали господину Оконджи связь с ней в обмен на контракт – прямо или намеком?

      – Собираюсь в Кано, повидать дядю Мбези и всех родных, а заодно и Мухаммеда, – объяснила она.

      Отец что есть силы ткнул ножом в авокадо.

      – Ясно.

      Оланна молчала, припав губами к стакану с водой.

      После ужина все вышли на балкон выпить. Оланне был по душе этот обычай, она любила постоять у перил в стороне от родителей и гостей, глядя вниз, на высокие фонари вдоль дорожек, такие яркие, что в их свете вода в бассейне серебрилась, а розовые бугенвиллеи и алые гибискусы пламенели. В тот единственный раз, когда Оденигбо гостил у нее в Лагосе, они стояли на балконе вдвоем, глядя на бассейн. Оденигбо бросил вниз винную пробку, и они вместе следили, как она плюхнулась в воду. За ужином он перепил бренди и ввязался в спор, когда отец стал доказывать, что мысль основать университет в Нсукке – бред, поскольку Нигерия не созрела для национального университета, а получать поддержку из Америки вместо серьезного британского университета – глупость несусветная. Оланна думала, Оденигбо поймет, что отец всего лишь хочет позлить его и показать, что старший преподаватель из Нсукки – невелика птица. Она надеялась, что Оденигбо пропустит слова отца мимо ушей. Но Оденигбо, с каждой минутой распаляясь, доказывал, что Нсукка свободна от колониального влияния. Оланна без конца подмигивала ему – мол, замолчи, но Оденигбо, должно быть, в темноте не заметил ее знаков. Хорошо хоть телефонный звонок прервал разговор. В глазах родителей Оланна прочла невольное уважение, и все же это не помешало им сказать дочери, что Оденигбо ей не пара, что он ненормальный, один из тех ученых горлопанов, которые все уши прожужжат своей болтовней, а о чем болтают, поди разберись.

      – Какой прохладный вечер, – услыхала она за спиной голос господина Оконджи.

      Оланна обернулась. Она и не заметила, что родители и Кайнене давно ушли.

      Воротник агбады[21] господина Оконджи был расшит золотом. Оланна взглянула на его жирную шею и представила, как он раздвигает складки, когда купается.

      – Как насчет встречи завтра? В отеле «Икойи» вечеринка

21

Агбада – яркая просторная мужская национальная одежда.