Ермак Тимофеевич. Николай Гейнце

Соседние бродячие племена быстро узнали, что у Строганова появились силы во главе с Ермаком Тимофеевичем, имя которого было грозою и за Каменным поясом. Они притихли, даже, видимо, помышлять перестали о набегах и грабежах.

      На руку это было Строгановым, не раз благодарили они Бога, что согласились принять Ермака с его людьми.

      Но Ермак и его люди скоро перестали быть довольными. Не для их кипучей натуры было мирное житье. Сам атаман обещал им боевую деятельность, насулил золотые горы, соболей, искупление грехов борьбой с неверною нечистью.

      А где эта нечисть? Кругом хоть шаром покати, все гладко и спокойно. Люди стали выражать недовольство, да и сам Ермак стал призадумываться.

      «Что же это? – думал он. – Не лежебочничать пришли сюда, а дело делать, говорили, что настороже надо ежеминутно быть от диких людей, ан кругом не только лихого, а так просто чужого человека видом не видать… Этак своих людей всех перепортишь, избалуются, ослабнут, не будут годиться для ратного дела».

      Не раз высказывал он эти мысли Семену Иоаникиевичу. Тот не совсем понимал его, но видел, что, не ровен час, поднимется он со всеми людьми и уйдет куда ни на есть – люди вольные… Это пугало Строгановых, уже привыкших за Ермаком и его людьми сидеть как у Христа за пазухой. Лаской, подарками и Ермаку и людям его старались Строгановы удержать их при себе.

      – Чем не житье вам? Кажись, привольно, – спрашивал Ермака с тревогой Семен Иоаникиевич.

      – Что говорить, не житье, а Масленица…

      – Так чего же вам?

      – Нам-то?

      – Да…

      – А ты, Семен Аникич, приручал волков? – спросил вместо ответа Ермак Тимофеевич.

      – Где их приручишь… Одного действительно людишки изловили махонького и в избе приютили, вырос маленько, только ноги у него отнялись, задние…

      – Вот видишь, Семен Аникич, и мы того же боимся.

      – Чего?

      – А чтобы ноги у нас не отнялись в тепле да в холе сидючи… Волки мы были, волками и умрем. Лес нам нужен, воля, а не избы теплые. Не на спокой шли мы к тебе, а на дело. Сам, чай, ведаешь…

      – Ведать-то ведаю, да только где возьмешь дел-то?.. Нечисть-то вся, об вас прознавши, притаилась. Жизни не подает…

      – А ты, Семен Аникич, на медведя-то зимой охочивался?

      – Не приводилось.

      – Ну все же, чай, знаешь, что они зимой из лесу не выходят, да и по лесу не бродяжничают…

      – Знаю, как не знать, в берлоге они зимой-то…

      – Правильно, из берлог их и выгоняют охотники…

      – К чему же ты речь ведешь?..

      – А к тому, что и нам эту нечисть-то самую в ее берлоге искать надо, – ответил Ермак Тимофеевич.

      – Может, и сами заглянут сюда… – в виде утешения сказал Семен Иоаникиевич.

      – Долго дожидаться-то. И так, почитай, с год на месте сиднем сидим, индо одурь берет с покоя да с сытости…

      – Погодь маленько, Ермак Тимофеевич, может, что и надумаем.

      – Надумывай, Семен Иоаникиевич, да поскорей надумывай…

      Старик