«The Coliseum» (Колизей). Часть 2. Михаил Сергеев

подруги, но тут искренне удивилась.

      – Позволь им шаманить дальше, на «уроках», сценах, в книгах, – продолжала Толстова, – будет как в Украине – брат на брата, сын на отца. «Гуляй-поле» как в гражданскую. А потом… «яценюки-то»[31] – в Америку.

      – Так у него гражданство американское.

      – Гражданство у них Иудино! Будь уверена, пока люди стонут от этой мрази, я напоминать им об этом буду… как топтали, губили. Как стреляли в затылок и толкали в ров целую нацию. По смерти покою не дам!.. прости, Господи! – Людмила быстро перекрестилась и откинулась на спинку в каком-то отчаянии.

      Галина Андреевна меж тем тонула в удовольствии: во, блаженная! В глазах стояло восхищение: каково! И тоже отодвинулась, сложив руки на груди – так раскрутить подругу редко удавалось. Особенно после замужества.

      Толстова махнула рукой, огляделась и, довольная невниманием к ним, бросила:

      – Давай о другом… что Полина-то? Кроме зала нерожденных? Ты про Метелицу спрашивала?

      Собеседница ухмыльнулась, помня обвинение в «поворотах». Довольство не сходило с лица:

      – Да она сама была в таком состоянии… как замороженная. На ходу перебросились – в туалет или куда спешила… а потом я в партер пробралась… чтоб с мужем-то поздороваться – так Полина будто застыла… как не видит. Тот ручку-то поцеловал и плечами пожал. На ее-то реакцию. – Галина назидательно качнула головой. – Меняемся на глазах! Вот от нее всегда была готова услышать: «Стоять насмерть». А сейчас и ты. Не-е-ет, с окружением непорядок, – голова покачалась иначе. – А вчера знакомая говорила, будто Полина вообще тронулась. Сама не своя. Может, и ты? Несколько не в себе?.. – брови с иронией поднялись. – Может, вся драматургия в этом?

      – Я же просила!

      – Ну, ну, успокойся. Знаешь… а я, пожалуй, пойму вас обеих… с Ермоловой. Нет, для начала, пока с Еленой Борисовной…

      – И обниму, и напою… и с перстенька подсыплю, – добавила Толстова. – Эх, Галка, как ты живешь? Надрезаешь ниточки, подпиливаешь корешки… и будто рада. Своих-то уж сколько пообрезала? Не думала?

      – Что-нибудь еще? – раздался голос девушки в переднике.

      Действие просило недолгого отдыха. И вдруг голоса за столиком в глубине испортили всё:

      – Оставь это для тульских девочек! – грубо оборвал соседа парень с короткой стрижкой. – Вторая половина путинского правления – годы максимального потребительского благополучия русского народа за всю его историю. Включая царей, эпоху Сталина и брежневский застой. Россия никогда не жила так сытно, как в эти годы!

      – Еще добавь: сейчас нам нужно очень много пленных! – второй пьяно захохотал.

      – Не ёрничай. Любому видна открытая пасть. Сожрут и не подавятся! Зубы-то мы обломаем – деды научили. Но, кроме клыков, страшна иудина мораль! Прикладом не помочь.

      – Говорю же – очень много пленных!

      – Вот ты… опять в бабочке…

      – Она не падает в суп, как галстук, если тянешься за салфеткой!

      – Я не про то… каждый должен распознать главное

31

А. Яценюк – первый премьер после украинского переворота 2014 г.