«The Coliseum» (Колизей). Часть 2. Михаил Сергеев

всё это! Или правда – не жизни. Потому что «невозможно как ни в чем не бывало, понимаешь, Галь, вот так просто!.. писать стихи после Освенцима»! Если это понимает Ольга Богуславская, критик и публицист, то я, читая ее «Сочинение на тему «Рай и ад», соглашусь и с остальным сразу. Невозможно! Снимать картины, писать прозу, музыку… отхлебывая и затягиваясь! После «этого» книга должна только напоминать. – Ну, она смягчила тон, – обязательно напоминать.

      – Ну, приговорила! Ай да Людка! Тебе бы в прокуроры! – Галина Андреевна была довольна. – Прямая дорога…

      – Больше скажу, – перебила Толстова. – такие «художники» страшны тем, что учат, растят детей своего понимания человека. Своего. Мерзкого… понимания. Лицемерно смеясь над человеком и нами. Помнишь, как Дали называл своих поклонников? Так и эти – радуются низостям в нас. Беспомощности. Истошно крича: такова жизнь!!! Погоди, и это оправдание отбросят. Лет через десять начнут говорить моим внукам, что разнузданность – не просто нормально – здорово! Круто! А дальше будут заклинать, что необходима! Впереди сломанные души миллионов. Ими сломанные, понимаешь?!.. Дети как бы не родятся, не смогут… из-за этой гнуси. Ведь в роддоме только появляются на свет, а рождаются в семье, в окружении. От пения птиц, от цветов, от мыслей, которым тебя учат… от мыслей! Ими можно и пение заглушить, и цветы замарать, и… умереть не родившись.

      – Постой, постой… Полина плела о нерожденных детях… – Галина Андреевна вспомнила разговор в театре. – Метелицы наслушалась… будто зал какой-то есть… а! – и махнула рукой, – очередной бред, короче.

      – А может, и не бред! Гнусь агрессивна, алчна, плодовита. Их страницы смердят, а постановки убивают. Потом они станут телеведущими, нацепят бабочки – помнишь, что говорил Дмитрий Быков об Онегине? По-моему, на «Культуре» показывали.

      Соседка сделала удивленное лицо.

      – Ну? – В тоне Людмилы слышалось раздражение. – Он еще ведь и урок вел! Школьникам! Кафедра весь день гудела!.. «Пошлейшие письма Онегина!.. пустой человек… да какое у него образование»! Только руки разве не заламывал! «А жены декабристов ехали к мужьям вовсе не из любви! И что там было!.. что там было!.. кто бы написал на эту тему страшный роман»! И все это подросткам! Звал изгадить еще одну страницу нашей истории! Еще десяток душ. Вбивал. Мало ему…

      Лицо Толстовой покраснело:

      – Главное – страну в сомнение свалить. Принизить значимость культуры. Величие подвига. Через насмешку, издевку… и ведь до сих пор пускают негодяя в студию! Печатают! Где понять таким слова Пушкина: «Ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал». С таких уроков и появился школьник из Уренгоя озабоченный безвинно погибшими гитлеровцами. Ошибка не в том, что озаботился, а в том, что прием-то известный. Это потом и победу отберут и его убедят. А пока – Онегин пошляк, да и подвига жен не было. Навязать исключительно косой взгляд на историю. Как литературы, так и событий. И все в один урок!

      – Ну, ну, успокойся… Быков веры иудейской,