«The Coliseum» (Колизей). Часть 2. Михаил Сергеев

год… а через сто лет родился… впрочем, я тебе говорил, что страницу открыли, нашли и увидели. Теперь же…канаты слабнут, надежда тает… концы оборваны, повисли имена…

      – Боже! Какие концы?! – Лена вся дрожала, не чувствуя рук и ног. Она сделала попытку прикрыть рот, заглушить всхлипывания… и тут книга снова рухнула на пол.

      Слепой понял всё:

      – Была же утеряна! Я видел! Пометка?! – впадины глазниц буквально впились в гостью.

      Несчастная женщина от нахлынувшего бессилия опустилась на колени и закрыла ладонями глаза. Ее шепот и тихое подвывание расползались по полу, устилали камень чем-то доселе неведомым. Водопад, казалось, утих, принимая ее страдания за любовь: ведь сколько пролил сам таких же вслед уходящим на поиски счастья и, удивляясь возвращению, делил печаль с родниками. Их журчанием и сочувствием.

      Лена не услышала вопрос.

      – Папа, папа, зачем… – тихо шептала женщина. – Мы нашли бы выход и так, я поняла всё, твою правоту, ты старался, как мог… я знаю… боже, как ты страдал…

      Простые слова, которые ждал отец там, ради которых жил, тянул и мучился, зазвучали здесь, в этом странном месте, ответом на прежнюю глухоту. Но и в свидетельство Слова, что не устает приносить плоды – выбирая время и человека, определяя место тому под небом.

      – Это мы толкнули тебя, выгнали непониманием… Как и каждый кого-то. Гонит и выталкивает. Обыденно, не замечая. Мы станем жить по-другому, милый наш папа. Где ты? Дождись меня, собери силы. Потерпи, мы снова будем вместе… найдем Андрея и вернемся, обязательно вернемся.

      Так продолжалось несколько минут. Слепой молчал. Упоминание имени мужа не удивляло его. Водопад вздыхал, а горы тяжелели. Окажись кто рядом – смог бы увидеть на лице пленника, кроме выражения боли другое… знакомое людям со времен первой трагедии, со времен Каина и Авеля. Где первый сын Адама убил брата. И маска смерти впервые накрыла лицо живущего на земле. Но для каждого – выражение стало бы откровением.

      Наконец, Лена умолкла, и мужчина тихо сказал:

      – Пора. Надо посмотреть… пометку.

      Рука Метелицы замерла в сантиметре от книги. Она даже не пыталась раскрыть ее.

      – Здесь ничего нет, – всхлипнув, женщина отвернулась. – Только адреса… – ей не хотелось говорить правду. Тем более, сейчас, когда многое узнала. Не могла признаться, что книга вовсе не та, за которой ее послали.

      – Не может быть! – в голосе Слепого послышалась тревога. – Обман… и в ней?!

      Лена, снова едва сдерживая рыдания, нарочито громко полистала ветхие страницы. Оборванный угол одной открывал кем-то написанные слова на другой. Шелест утих.

      – Читай!

      Она вздрогнула. Губы зашевелились:

      – Слепой глуп… – Лена осеклась, но было поздно: пленник услышал.

      – Дальше!

      Твердость тона заставила ее проглотить комок в горле.

      – Слепой глуп, – повторила Лена дрожащим голосом. – Заточение – иллюзия. Забудьте про него. Ответ в письме у женщины. Оно в той книге, что держал беглец. Где месяц не бывает лист