Хорнблауэр и «Атропа». Сесил Форестер

комплимент я должна буду хранить вечно? – спросила она.

      – Это всегда будет так, дорогая, – ответил он.

      – Ты самый добрый муж на свете. – Говорила она искренно – голос ее дрогнул.

      – А ты – самая нежная жена, – сказал он. – Можно мне теперь вернуться к работе?

      – Конечно, милый. Конечно. Я такая эгоистка. Но… но, милый, я так тебя люблю. Я так тебя люблю!

      – Ну, ну, – сказал Хорнблауэр, похлопывая ее по плечу.

      Быть может, он переживал не меньше нее, но у него были и другие поводы переживать. Если он что-нибудь упустит, готовя церемонию, то останется на половинном жалованье до конца жизни, и будущему ребенку придется жить в бедности. А тело Нельсона уже в Гринвиче. Процессия назначена на послезавтра, когда прилив начнется в одиннадцать, и дел еще невпроворот. Хорнблауэр с облегчением вернулся к недописанным приказам. Еще с большим облегчением отправился он на «Атропу», где тут же с головой окунулся в дела.

      – Мистер Джонс, вы меня обяжете, прислав сюда мичманов и подштурманов. Мне нужно человек шесть с хорошим почерком.

      Каюта стала похожа на школьный класс: мичманы расселись на принесенных из кают-компании табуретках за импровизированными столами с чернильницами и перьями и принялись переписывать составленные Хорнблауэром черновики приказов. Сам Хорнблауэр метался между ними как белка в колесе, отвечая на вопросы.

      – Простите, сэр, я не могу прочесть это слово.

      – Простите, сэр, мне начать с красной строки?

      Это тоже способ кое-что разузнать о своих подчиненных, различить отдельных людей в том, что прежде представлялось безликой массой. Одним постоянно требовалась помощь, другие схватывали на лету. Один особенно тупой мичман написал несусветную чепуху.

      – Черт возьми, – сказал Хорнблауэр, – неужели хоть один сумасшедший мог бы сказать такое, а тем более написать?

      – Я так понял, сэр, – упорствовал мичман.

      – Господи помилуй! – в отчаянии воскликнул Хорнблауэр.

      Но у этого мичмана оказался самый красивый почерк, и Хорнблауэр поручил ему писать начало приказов:

      «Корабль его величества “Атропа”, в Дептфорде

      6 января 1806 года

      Сэр!

      Властью, данной мне Адмиралтейским советом…»

      Другие продолжали с этого места, и так выходило быстрее. Наконец было написано девяносто приказов и их копии, к полуночи всё разослали. На каждую шлюпку и барку кое-как наскребли матросов и унтер-офицеров, а также питание для них. Всем отправили инструкции: «Вы проследуете семнадцатыми непосредственно за баркой Главнокомандующего военно-морскими силами в Hope и непосредственно перед баркой Благочестивой гильдии рыботорговцев».

      В два часа пополуночи Хорнблауэр в последний раз увиделся с мистером Паллендером. Выйдя от него, он зевнул и решил, что сделал все. Нет, впрочем, надо произвести одну замену.

      – Мистер Хоррокс, вы со мной и с телом отправитесь на первой барке. Мистер Смайли, вы будете командовать второй баркой, предназначенной для главного плакальщика.

      Хоррокс