Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть седьмая. Нелли Шульман

Питер нахмурился, – Иваны, не помнящие родства…, – он сказал это по-русски. Меир недоуменно поднял глаза от карты Тегерана. Питер перевел:

      – Они от своего имени отказались, как видишь. Мой дядя Арсений, – майор Кроу криво улыбнулся, – стал Семеном Вороновым. Его дети понятия не имеют о своем происхождении…, – Джон, видимо, находился на одной из безопасных квартир НКВД в городе, где его допрашивали. Оставалось найти майора Холланда.

      Они не могли пойти в секретные службы, американские, или британские. Операция началась, по выражению Меира, в сумерках, и должна была продолжиться таким же образом. Майор Горовиц помотал головой:

      – Поверь мне, стоит Даллесу и Доновану узнать, что я виделся с Кепкой, как меня первым рейсом отошлют в США. Я достаточно проверок прошел, и больше не хочу к такому возвращаться. Джону тоже будет не миновать долгого брифинга, как он говорит, где-нибудь на шотландских островах…, – с началом войны союзники отозвали персонал посольств, занимавшийся разведкой, но оставались будущие планы по разделу научного и промышленного потенциала Германии, и разработки новой военной техники. Оставались шифры, имена резидентов в нейтральных странах, и тех, кто работал на союзников в рейхе:

      – Например, группа Генриха, – мрачно подумал Питер, – узнав его имя, русские могут попробовать войти с ним в контакт, переманить на свою сторону. Джон владеет всей информацией. Русские собираются использовать фармацевтические средства…, – Меир объяснил Питеру, как проходят допросы:

      – Японцы тоже…, – не закончив, он махнул рукой, – но боль терпеть легче. У боли есть конец, а под наркотиками никогда не знаешь, что происходило, на самом деле…, – Питер разбирался в химии. Пока они ехали сюда, на окраину города, он повторял себе:

      – Скополамин вызывает галлюцинации и амнезию. Человек не понимает, где он, и кого он видит перед собой. Он может выдать видения за реальность, и, наоборот, посчитать реальность миражами…, – Джон мог не вспомнить, что с ним случилось.

      – Для начала надо его освободить, – хмуро сказал себе Питер. Меир потянул рычаг тормоза, форд замер.

      Над стоящей в отдалении круглой, кирпичной башней, кружились стервятники:

      – Башня молчания, туда зороастрийцы трупы относят…, – вспомнил Питер. О башне им рассказал юноша, которого Меир привез из синагоги:

      – Познакомься…, – он подтолкнул молодого человека вперед, – Юлиуш, из Варшавы…, – пан Юлиуш отлично знал английский язык. Он застенчиво улыбнулся:

      – Я в армию ушел с третьего курса филологического факультета…, – соединение Юлиуша отступало до Львова, где оказалось зажатым между силами вермахта, на западе, и советскими войсками:

      – Мне повезло, – заметил юноша, – чего нельзя сказать о ребятах, попавших в немецкий плен…, – командир батальона Юлиуша, тоже еврей, предусмотрительно предпочел сдать подразделение русским:

      – Его, правда, в офицерский