Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том четвертый. Нелли Шульман

говорят, что беременные женщины теряют способности к логике. Марта, правда, никогда логикой и не славилась. А впереди еще кормление… – невестка, хлопая зелеными глазами, интересовалась у Петра Арсеньевича, есть ли в России электричество и водопровод:

      – Я слышала, что славяне дикие люди, – Марта поежилась, – я посещала лекцию специалиста, из расового отдела СС. Отто говорит, что в России одни леса и пещеры… – речь, разумеется, зашла и о медведях на Красной площади. Марта изумилась тому, что в Москве есть метрополитен.

      Макс почти ожидал, что невестка спросит, не конная ли тяга передвигает вагоны:

      – Даже неудобно, – недовольно подумал Макс, – Марта образец арийских кровей, а такая дура. Впрочем, Муха с Эммой познакомится. Эмма, хотя бы, не несет чушь, без остановки… – отец с Генрихом слегка улыбались:

      – А что с ней делать? – к ароматному бульону из фазанов принесли гренки, с паштетом:

      – Она рожает, ухаживает за детьми, обеспечивает мужу отдых и покой, у семейного очага. То есть выполняет предназначение женщины. В конце концов, – хмыкнул Макс, – лучше такая жена, чем та, что забрасывает семью… – он вспомнил глаза цвета патоки:

      – Жене надо доверять, а не оглядываться из-за плеча. При 1103 я никогда не спал, и правильно делал. Она бы, не задумываясь, вонзила мне в спину кинжал. У нее правда, не было оружия, но она бы устроилась, как-нибудь… – Макс едва сдержал ругательство:

      – Смогла же она заминировать конструкцию. Она хотела подорвать аппарат, на первом испытании. Гиммлер туда собирался приехать. Евреи жестоковыйные, правильно Библия говорит. Она была готова погибнуть, и унести в могилу конструкцию, жизни людей. Мою жизнь… – Макс напомнил себе, что доктор Кроу давно мертва.

      За шукрутом, он прислушался. Невестка расспрашивала Муху об авиации:

      – Я знакома с нашей знаменитой летчицей, Ганной Рейч, – гордо сказала Марта, – я даже поднималась с ней в воздух. Она испытывает новые модели самолетов, для доблестного Люфтваффе, стоящего на страже границ рейха… – Муха уверил невестку, что военно-воздушный флот большевиков почти разгромлен:

      – В армии новой России появится авиационное соединение, – к шукруту подали гевюрцтраминер из Эльзаса, – впрочем, я не летчик, ваша светлость, – признался Муха, – мой брат больше разбирается в этом вопросе. Его тяжело ранили, он инвалид. Я уверен, что он поддержит нашу новую армию, несущую освобождение России, от жидовского, большевистского гнета… – щеки невестки смертно побледнели: «Генрих!».

      Младший брат, холодно, сказал:

      – Мы не говорим в доме о неполноценных расах, гауптштурмфюрер. Даже находясь в утробе матери, ребенок должен слышать только о чистых, арийских воинах. Для вас мы сделали исключение. Вы славянин, но с кровью викингов… – Петр Арсеньевич, спешно, испуганно извинился. За кофе он попросил разрешения прочесть отрывок из своей поэмы. Невестка захлопала ухоженными ладонями:

      – Браво,