Арфио. Все или ничего…. Владимир Савич

сегодня о затхлости и без интересности нашей комсомольской жизни. Я согласна, ее нужно оживить, но каким образом? Сверху нам спускают скучнейшие резолюции и требуют их выполнения. Личная инициатива не поощряется. Наше мнение игнорируется. Секретарь комячейки – скучнейшая личность плюс оголтелый карьерист!…

      – Значит нужно бороться и с секретарем, и с резолюциями и с теми, кто их спускает!

      – Бороться с верхами? Ну, это уж, пожалуй, слишком…

      – Я же не предлагаю их свергать. – Яблонский сверкнул обаятельной улыбкой. – Я предлагаю только реформировать отношения между верхами и низами. И в этом ничего страшного нет. Напротив – этого требует время.

      – Так уж и время?

      – Да, да, да. Вы оглянитесь вокруг. Того нет. Этого нет. Это нельзя. Это не разрешено. И было бы, что-то действительно важное, стоящее, а то ведь нет чего? Да элементарных ботинок. В космос, что день запускаем ракеты, а колбасы в магазине нет.

      Тата неодобрительно хмыкнула:

      – Колбаса – это как-то мелко.

      – Это не мелко, а необходимо. Впрочем, Бог с ней с колбасой. Возьмем книги, кино,

      театр…

      Ведь то, что нам можно читать, смотреть, да и о чем думать, решают за нас. То есть, как вы выразились, спускают сверху. Разве это нормально?

      Ненормально! Жизнь требует перемен! И они наступят. И очень скоро. Вот увидите! Яблонский говорил смело, горячо, зажигательно.

      – Все, это очень интересно и мне не хотелось бы прерывать это разговор. Может, продолжим его за чашкой чая? Поскольку я уже пришла. Вот мой дом.

      Девушка указала на высотное здание.

      – Как ваш?! – Изумился Яблонский. – Это же министерский дом.

      – Да, мой папа замминистра строительства. Ну, что пошли гонять чаи? Яблонский подумав, ответил:

      – Да как-то неудобно.

      – Что испугались? Ну, вот, а в речах своих вы такой смелый, решительный, категоричный…

      – Да, не я не испугался… просто… чай… в первый день знакомства…

      – А какая разница, в какой день приходить пить чай. В первый или десятый? И потом в нашем случае важен не чай, а разговор. Правильно?

      Картина десятая

      Яблонский прошелся руками по волосам. Поправил галстук и объявил:

      – Ну, что ж раз вы называете меня смельчаком, то нужно этому соответствовать. Быть, так сказать, смелым до конца. Пошли. Надеюсь, ваши родители меня не скушают?

      – Да, что вы, – засмеялась девушка, – наоборот, накормят. У меня мировые родители! Молодые люди вошли в подъезд:

      – Как поживаете, Татьяна Ивановна? – лакейским голоском поинтересовался швейцар.

      – Прекрасно, Михалыч.

      – Ну, и, слава Богу.

      – Это со мной. – Кивнула на Яблонского Тата.

      – С нашим удовольствием…

      Швейцар нажал на кнопку лифта. Молодежь на быстроходном лифте взметнулась на десятый этаж.

      Дверь им открыла простоватого вида женщина. Яблонский подумал, что это домохозяйка.

      – Мама, познакомься, это наш сотрудник Григорий