Арфио. Все или ничего…. Владимир Савич

лежать на полке, художественного фильма.

      Собрание оживилось. Только что спавшие комсомольцы, вдруг резво, перебивая

      друг друга, заговорили. Кто-то рвался к микрофону. Кто-то кричал, забравшись на спинку стула. Секретаря вытолкнули из президиума. Президиумный стол завалили на бок. Красная, сброшенная со стола, скатерть напоминал лужу крови.

      – Товарищи! Товарищи! – Безнадежно требовал Быльников. – Соблюдайте регламент. Но его никто не слушал. Все превратилось в сплошной шум и рев – угрожающий

      смести все на своем пути.

      Наконец, все высказались, устали, градус спора упал до нулевой отметки, в зале наступила тишина.

      Секретарь А. Быльников поправил галстук. Застегнул пуговицы на жилете

      «польской тройки» и, выпив полный до краев стакан воды, и сказал, вытирая платком мокрые губы:

      – И какое решение мы вынесем по второму вопросу? Предлагайте.

      – Да, влепить ему общественное порицание – предложил визгливый женский голос, —

      и по домам!

      – Правильно. – Поддержал ее стройный гул молодых здоровых глоток. – Домой! Домой!

      – Кто за то, что бы поставить на вид товарищу Смелякову его поведение, прошу поднять руки.

      Зал дружно взметнул, к огромной хрустальной люстре, что висела на потолке, свои молодые крепкие руки.

      – Кто против?

      Яблонский встал с места:

      – Я против.

      – Так и запишем. Один против. Товарищ… Секретарь почесал затылок, – повторите вашу фамилию и имя отчество.

      – Яблонский Григорий Ильич.

      – Прекрасно, Григорий Ильич, так и занесем в протокол. Против Яблонский Г. И. На этом, товарищи, собрание объявляется закрытым.

      И в туже минуту члены ВЛКСМ, что табун молодых жеребят, толкая друг – друга, подкалывая и хохоча над собственными шутками, помчались на всех парах к выходу.

      – А вы, товарищ Яблонский, – перекрикивая толпу, обратился к Григорию секретарь,

      – задержитесь на минуточку.

      Когда все вышли, Григорий встал с кресла и направился в президиум. Ни секретаря, ни членов там уже не было. Точнее, остался только один член, но назвать членом высокую белокурую сероглазую красавицу… да отсохнет тому язык.

      Яблонский, как только вошел в зал, еще перед началом собрания, так сразу положил на нее глаз.

      Красавица, складывая красную пострадавшую от коротко восстания простынь, отрекомендовалась:

      – Татьяна Алькова.

      «Татьяна, как мою несостоявшуюся тещу. Подумал Яблонский. Сейчас начнет размазывать меня по стенке. Такая может…»

      – Это я попросила секретаря вас задержать. Простите, как вас зовут?

      – Григорий Яблонский.

      – Очень приятно. – Девушка протянула руку и эротично улыбнулась. Она вообще была весьма эротична и скорей напоминала девушку с обложки «Playboy», чем члена президиума комсомольской ячейки НИИ.

      – Я вот, что