Кубанский шлях. Исторический роман. Людмила Рогочая

величают такую красу писаную? – с восхищением спросил.

      Девица взглянула на Фрола. Он заметил в её глазах интерес. Или хотел заметить? Тут же превратившись в разбитного малого, каким он и был с девками, Фрол подскочил к красавице:

      – Меня Фролом зовут, а тебя как величают?

      – Мне нельзя с тобой гутарить, – промолвила девица и, опустив глаза к долу, добавила, – ты неправедный, никонианец.

      Фрол весело рассмеялся:

      – Ну и что? Никонианец не мужчина разве?

      – Грешник, – тихо произнесла она и продолжила путь.

      – Сотворим грех вместе, – Фрол последовал за девицей, схватил её за руку и опять засмеялся, – а потом ты лестовками отмолишь его.

      Но тут из одного из дворов вылетел молодой казак с плетью. Он схватил девку за косу, пригнул к земле и поднял плеть.

      Она пала на колени:

      – Братец, Христом Богом прошу, прости!

      Фрол, видя готовящуюся расправу, не выдержал. Он подбежал к парню и схватил его за руку:

      – Ты почто девку обижаешь?

      – Отойди, – сквозь зубы проговорил казак, – а то…

      – Что, а то?

      Парень махнул головой в сторону. Фрол обернулся. К нему приближалась целая толпа разъярённых мужчин, которые тут же принялись его колотить.

      Как не увиливал Фрол от ударов, как не подпрыгивал и не пытался убежать, они обложили его, будто волка. Били со знанием дела, с протягом. Сколько ударов пришлось на его спину и ноги – не счесть. И вот уже Фрол, истекая кровью, лежит в дорожной пыли. Ещё пара ударов, и конец…. Не выдержать…. Но тут подоспел Еремей.

      – Не берите, ребяты, на себя грех смертоубийства, – строго произнёс старик, – лучше выбросите этих собак в степь, пущай сами сдохнуть, греховодники.

      Казаки послушались старика, подхватили за руки-ноги ухажёра и кинули за плетень.

      Когда он пришёл в себя, по-прежнему дул ветер, рядом на земле сидел Степан, закрыв от пыли руками лицо. К нему ластился пёс. Фрол застонал.

      – Ах ты, кобелиное отродье! – откликнулся Степан. – Что ты полез к девке? Мы были там и так на птичьих правах, а ты ещё и грешить вздумал. Казаки так разъярились, что схватили меня и вышвырнули, как вшивого котёнка, за ограду.

      – И тебя побили?

      Степан вздохнул:

      – Звери истые, а я ещё хотел с ними поладить. Хорошо, что следом мешки выбросили.

      – И мой?

      – Я ж сказал – мешки!

      – Слава Богу! – обрадовался Фрол, – целёхонько моё достояние.

      Он, стеная, подполз к мешку, обхватил его руками, погладил и мечтательно произнёс:

      – А всё-таки девка – краса писаная!

      – Тьфу! – плюнул Степан, – кто о чём, а о голый о бане.

      Ея

      Ночь беглецы пересидели под плетнём, а к утру суховей прекратился, и они двинулись в путь. Фрол, стеная и охая, опирался на выломанную из ограды палку. Долго так блуждали по степи. Начался сентябрь, но знойный воздух переливался прозрачными струйками,