Четыре всадника. Роман-мистификация. Алексей Егоров

ты, непонятно откуда взявшаяся и непонятно куда исчезнувшая потом. Женщина из другой эпохи. Скорее не из прошлого и не из будущего. А из несуществующего времени и пространства. Из бессознательного и мнимого.

      Но я пришел сюда только чтобы отравиться твоим ядом. Это смерть. Но это моя смерть.

      Ты любишь музыку, ты любишь жизнь, – читал я вслух.

      Именно таких небо и забирает в первую очередь. Тех, кто кайфует. Я не говорю сейчас о смерти, я говорю о себе.

      Я не учился ненавидеть жизнь, мир сам так повел себя по отношению ко мне. Я просто ответил ему сторицей.

      Представляю как я планировал ее перед рождением; я имею ввиду свою жизнь. Сидел где – то высоко и думал, вот в этот раз точно все будет иначе. Я появлюсь у хороших родителей которые будут меня любить и уважать. Они воспитают меня настоящим человеком и я снова встречу тебя. Я отыщу тебя где – бы ты не была. И мы возьмемся за руки и пойдем к морю.

      Потом я опустился в свое тело и все началось по проторенному пути. Те же проблемы те же люди вокруг, те же слова.

      Какая на этот раз у меня попытка? Не помню.

      Сколько раз еще нужно понять одно и то же?

      Однажды я опустился сюда из светлого чертога, из которого меня никто не гнал. Я просто решил попробовать все на своей шкуре. И саму шкуру в том числе. Только условия игры были очень простыми. В этом и заключалась уловка. Многие существа уже проходили этот путь, и со многими я виделся. Одни задумчиво и печально смотрели на меня и улыбались. Улыбались и молчали. Я не понимал в чем их печаль или счастье. Они прошли все девять миров и вернулись обратно, но память их тревожно щекотала по подбородку и они нервно озирались и тихонько плакали в кулачок.

      Другие запросто разговаривали со мной и красовались своими огромными крыльями с серой оторочкой по краю.

      На таких можно взмыть к самому солнцу.

      Что такого они увидели там, по ту сторону стекла? Но в их молчании можно было прочитать все. Здесь, в свете, только тем и живут, что снимают пенку с тех, кто вернулся обратно. Это случайная работа для меня, но нужная для всех.

      Самое опасное, что меня самого начало тянуть в ту сторону. Я просто много и устойчиво смотрел в их глаза. В глаза тех, кто вернулся из за стекла. В них все.

      В них все…

      Белые поля безмолвия, тишина и мертвенность мироздания. Рассвет и капля на продолговатом листке папоротника. Запах земли у корней виноградника и шершавые руки мамы. Слезы радости и обида на мир. Нужность и непонимание.

      Прежде чем вернуться обратно каждый из них прожил миллионы жизней. Миллионы одних и тех же жизней. Он сделал так, что – бы каждый из них основательно убедился, что без него жизни нет. И, если есть в конце пути хоть немного сомнения, душа рождается еще и еще и еще. В том же месте и тем же существом.

      В их глазах один и тот же сценарий. Одни и те же женщины, дети, мужчины.

      Но все