Вопрос и ответ. Патрик Несс

Прентисс, будто и не слыша.

      – Работать? – удивляюсь я.

      – Ну да, все должны трудиться, Тодд, – говорит мэр Прентисс. – Труд – это прямой путь к свободе. Я тоже буду работать… и мэр Леджер.

      – Правда? – спрашивает тот.

      – Но мы же в тюрьме, – говорю я.

      Мэр Прентисс снова улыбается – еще веселей, чем прежде.

      Интересно, какую гадость он задумал?

      – Выспись хорошенько, – говорит мэр Прентисс, делая шаг к двери и глядя мне прямо в глаза. – Рано утром за тобой придет мой сын.

      3

      Новая жизнь

[Тодд]

      Выясняется, что утром моим главным поводом для беспокойства становится вовсе не Дейви Прентисс. Я на него и не смотрю.

      Это лошадь.

      Жеребенок, говорит она, переминаясь с ноги на ногу и глядя на меня блестящими безумными глазами, как будто хочет хорошенько потоптать.

      – Я ничего не смыслю в лошадях, – говорю я.

      – Эта кобылка из моего личного стада, – говорит мэр Прентисс поверх Шума его собственного коня, Морпета. – Зовут ее Ангаррад, она очень славная и добрая лошадь.

      Морпет смотрит на мою конягу, и в его Шуме читается только одно слово: сдавайся, сдавайся, сдавайся. От этого кобыла нервничает еще сильней. Ну и животное мне дали, ничего не скажешь. Как ездить-то на эдаком клубке страхов?

      – Что такое? – ухмыляется Дейви Прентисс, сидящий верхом на норовистом коне. – Боишься?

      – Что такое? – передразниваю его я. – Папочка до сих пор не угостил тебя лекарством?

      Его Шум тут же вскидывается.

      – Ах ты, маленький…

      – Тише, тише, – осаживает его мэр Прентисс. – И десяти слов друг другу не сказали, а уже поцапались.

      – Он первый начал, – оправдывается Дейви.

      – Держу пари, он и закончит. – Мэр Прентисс многозначительно смотрит на меня, вглядываясь в алый растревоженный Шум, полный красных вопросительных знаков о Виоле и желания надрать задницу Дейви Прентиссу. – Поехали, Тодд, – говорит он, беря поводья своего коня. – Готов стать вожаком?..

      – Разделение очень простое, – говорит мэр Прентисс, пока мы скачем рысью сквозь раннее утро – куда быстрей, чем мне бы хотелось. – Мужчины будут жить в западном конце долины, перед собором, а женщины – позади него, в восточной части.

      Мы скачем на восток по главной улице Нью-Прентис-стауна – той, что начинается с зигзага у водопада, пересекает городскую площадь, огибает собор и теперь устремляется в долину. По переулкам маршируют небольшие взводы солдат да шныряют туда-сюда нью-прентисстаунские мужчины – кто с чемоданами, кто с тюками.

      – Что-то я женщин не вижу, – говорит Дейви.

      – Ни единой женщины, – поправляет его отец. – Все верно, капитан Морган и капитан Тейт перевезли всех женщин еще минувшей ночью.

      – Что вы с ними сделаете? – спрашиваю я, так крепко цепляясь за луку седла, что пальцы белеют.

      Мэр Прентисс смотрит на меня:

      – Ничего, Тодд. Их окружат заботой и почтением, какие подобают строительницам нового мира. Ведь они