Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари

прямо, словно слилась воедино с конем.

      Лицо ее оживилось, черные глаза горели, длинные волосы развевались по ветру. Она непрерывно пришпоривала коня, вдыхая воздух полной грудью и покрикивая между рывками уздечки и грубоватым похлопыванием по холке:

      – Поднажми, капитан, арабский скакун не может отставать!

      Герцогиня, прекрасная наездница, превосходившая в этом искусстве многих мужчин, невероятными усилиями заставляла своего коня держаться ноздря в ноздрю со скакуном племянницы паши.

      А вот эскорт постепенно отставал, все более отдаляясь, несмотря на крики и безжалостное пришпоривание несчастных животных. Не отставать от женщин удавалось только турку и Перпиньяно.

      Эта дьявольская скачка продолжалась минут двадцать и утихла только на площади перед замком.

      Молниеносно развернув коня, чтобы заставить его притормозить, герцогиня спешилась и хотела помочь Харадже, но та остановила ее властным жестом:

      – Племянница Али-паши спешивается и идет на абордаж без помощи оруженосцев или матросов.

      Она ловко спрыгнула на землю, даже не опираясь на стремена, обернулась к герцогине и сказала с вызывающей улыбкой:

      – Мой милый капитан, ты гость моего замка, и любое твое желание для меня – приказ.

      – Ты слишком любезна, госпожа. Я постараюсь не злоупотребить твоим гостеприимством.

      – Напротив, я требую, чтобы ты им злоупотребил, – ответила Хараджа.

      – Но тогда уже не я буду командовать, – рассмеялась герцогиня.

      Племянница адмирала на секунду задумалась над таким ответом, потом тоже рассмеялась:

      – Ты прав, капитан. Я и правда, как обычно, принялась раздавать приказы. Это дурная привычка, но что ты хочешь? Я привыкла приказывать, а не подчиняться. Пойдем, завтрак уже готов: я слышу, муэдзин приступил к полуденной молитве.

      Потом, махнув рукой и едва заметно пожав плечами, прибавила вполголоса:

      – С пророка хватит и молитвы жреца. А Бог велик, он может сделать для нас исключение, по крайней мере на сегодня.

      – Что она за женщина? – прошептала про себя герцогиня. – Она жестока к христианам, потому что они не мусульмане, а сама потешается над религией пророка и Аллаха. Будь начеку, Капитан Темпеста!

      Хараджа отдала коней на попечение конюхов, которые бегом прибежали из замка, представила им свиту герцогини и, по-свойски взяв ее за руку, поднялась по лестнице и вошла в просторный зал, где у дверей дежурили двое арабов в длинных белых плащах с большими красными кистями на капюшонах и саблями наголо в руках.

      – Завтрак готов? – спросила Хараджа, даже не взглянув на них.

      – Да, госпожа, – отвечали стражники, поклонившись до земли.

      Зал, как и все гостиные в турецких домах, был обставлен очень элегантно, хотя и просто. Никаких огромных столов или тяжеловесной резной мебели в нем не наблюдалось.

      Несколько диванов с шелковой узорчатой обивкой, обилие занавесок и ковров, сверкающих серебряным и золотым шитьем, легкие этажерки по углам, на стенах паноплии[12] с красиво развешенной коллекцией

12

 Паноплия – щит с развешенным на нем оружием. В замках аристократов паноплии выполняли роль декора. (Примеч. перев.)