Спасибо одиночеству (сборник). Николай Гайдук

Север попал не скоро. В Норильске бушевала «чёрная» пурга, срывающая крыши, и потому огромный лайнер два раза возвращали на ближайшие аэродромы – сначала в Красноярске томились пять часов, затем примерно столько же парились в Толмачево под Новосибирском.

      Так начиналась его новая страница – страница чистых северных снегов, над которыми частенько полыхали позари – сказочные краски северных сияний. Заколачивая деньги в Заполярье, он почувствовал себя крепко стоящим на ногах и сразу понял, что «имеет право голоса». Раньше он, как горьковский босяк, лишний раз стеснялся позвонить своей бывшей, а тут осмелел – деньги делали дело. И только тогда Полынцев узнал, что у него – вслед за сыном в Ленинграде – дочка появилась. Родилась как будто невзначай. Он только сына планировал, наследником мечтал обзавестись, но мужицкой силы в нём оказалось невпроворот – перестарался.

      «Сдурела баба! – изумился Фёдор. – Теперь и одного-то не прокормишь, а она второго родила. Это хорошо, что я в Заполярье, где длинный рубль, но отсюда нужно тикать, а то загнуться можно и остаться вечно молодым – под крестом на вечной мерзлоте».

      Глава 7

      Звезда-Полынь – фамильная звезда Полынцева, так он думал и так говорил с гонорком; вот, мол, какая звезда у меня, позавидуйте. А позднее он стал открещиваться от именной звезды, когда прогремела авария на Чернобыльской атомной станции, когда всё громче стали поговаривать, что полынь это чернобыл, и, значит, сбывается пророчество святого писания, в котором сказано, что упадёт с небес звезда-полынь, и третья часть земной воды сделается полынной.

      Полярная звезда его уже не грела, не прельщала.

      С какой великой радостью он махнул на Север – с такой же радостью, но куда большей – перемахнул потом на Юг.

      У Полынцева хорошие деньжата сколотились к той поре.

      Дом купил в Славянске-на-Кубани. Добротный домина стоял в живописном местечке, на берегу реки Протоки, откуда хорошо просматривалась дельта Кубань-реки.

      – Дворец без хозяйки – пустыня! – любил повторять он, женившись на юной красавице, которую звали эффектным и романтическим именем Изабелла.

      – Меня, – говорила красавица, – так назвали в честь одного из сортов винограда.

      – Правда? – шутливо уточнял Полынцев. – В честь винограда? Или в честь лошади?

      Красавица надувала розовые губки.

      – В честь какой такой лошади?

      – А ты не знала? Есть такая изабелловая масть. Кремовая. – Феня! – так она Федю звала. – Фу, как это пошло, как это прозаично! – фыркала красавица, раздувая карманчики крупных ноздрей. – Это даже хамство, я тебе скажу!

      – В древности Кубань принадлежала Крымскому ханству, – напомнил Фёдор. – Ну, а теперь, сама видишь, какое тут крымское хамство. Всё захватили, всё позастроили. Куда ни посмотришь, картина Саврасова: «Грачи прилетели».

      – А причём тут грачи? – удивилась красавица, глядя на гнёзда на тополёвых вершинах, вздымавшихся над берегом Протоки.

      – Потом как-нибудь расскажу, а пока… – Он стоял на пороге в свой кабинет. – Мне повестушку закончить