Спасибо одиночеству (сборник). Николай Гайдук

этом закруглился. А послезавтра, когда сияющий лимузин покатился по дороге к ЗАГСу – нельзя было дороженьку узнать. Отремонтировали. Да как отремонтировали! Хоть куриное яйцо катай – не разобьётся. Хоть в бильярд на ней играй – такая гладкая. И долго потом благодарный народ письма строчил в ту газету, где редактором – не на страх, а на совесть – работает пробивная бабёнка. Народ хвалил, превозносил директора дорожной конторы. Да и как не похвалить? Дорога та сто лет в пыли, в грязи валялась.

      И наконец-то – слава тебе, господи! – нашёлся хозяин. Или хозяйка нашлась? Тут даже не знаешь, с какого боку лучше подойти и кому спервоначала в ноги поклониться. Заботливые люди живут у нас в районе. Да и по всей России полно теперь таких заботливых людей. Ведь им же надо памятники ставить.

      Только непременно – вниз башкой.

      Может быть, редакторша и не прочитала бы этот «пасквиль», опубликованный в столичном журнале, – гром-баба эта кроме своей газеты почти ничего не читала. Только нашёлся доброхот и сообщил: госпожу редакторшу ославили на весь белый свет.

      Мужиковатая, нахрапистая, она пригрозила на планёрке:

      – Вы за это ответите!

      – За что? – удивился Полынцев. – Там же нет ни фамилии вашей, ни имени.

      – А я говорю, вы ответите! Пасквилист! – Редакторша закурила. – Я на вас на суд подам – за оскорбление человеческого достоинства!

      – А где ваше достоинство, простите? Под юбкою прячется? Нет? Тогда почему же вы занимаетесь газетной проституцией?

      Наливаясь краской, как варёная, распаренная свекла, редакторша рявкнула, растрясая пепел папиросы:

      – Вон отсюда! Вон! Или я вызываю милицию! – Пожалуйста. – Полынцев был странно спокоен. – Я им расскажу такое, что они годовой свой план по борьбе с преступностью смогут выполнить за неделю. Не верите? – Ну, так можно проверить. Звоните, мадам. Или у вас там тоже всё крепко схвачено?

      Опуская глаза, дородная редакторша раскурила погасшую папиросу.

      – Да-а! – с грустью подытожила она, закутавшись в дым, будто в серую шаль. – Тут, пожалуй, надо вызывать не милицию – «скорую помощь».

      Остановившись на пороге кабинета, Полынцев с горечью сказал:

      – «Скорая помощь» вам вряд ли поможет. Бессовестность не лечится уколами или таблетками.

      Уволившись из газеты, он полгода проработал в краевом издательстве и опять-таки ушёл, громко хлопнув дверью: книги современного издательства – хоть этого, хоть другого – в ту пору отличались откровенным цинизмом.

      – Я такую хренотень километрами строчить могу, – на прощание заверил он директора.

      – Так в чём же дело? Мы бы вас печатали – целыми тоннами! – Предприимчивый директор ухмыльнулся в бородёнку. – Может, попробуете?

      – Дурное-то дело не хитрое, – ответил Полынцев и добавил нечто туманное: – Раньше гордились ненапечатанными книгами, а теперь надо гордиться ненаписанными.

      – Это