Из тупика. Том 1. Валентин Пикуль

как ангелов, прямо на небеса – только за то, что они чихнули. Теперь пикриновоаммиачные пороха Брюжера, Дезиньоля и Фонтеня не столь опасны. Но осторожность в таком деле никогда не мешает.

      – Проверь, – тихо велел Вальронд, – не разложилось ли сало на снарядных станках. А я замерю влажность…

      Мичман отметил температуру. Там, над палубой «Аскольда», дрожал горячий воздух ночного Тулона, и в погребах было слишком тепло. Вальронд сразу врубил дополнительный «виндзейль», чтобы поскорее вытянуло всю духоту, потом шагнул к гигрометру, замеряя показания влажности воздуха.

      Гигрометр системы Соссюра (великого Соссюра!) висел перед ним на пружинах, чтобы никакая тряска боя и шторма не повредила ему, капризному прибору. Еще не глянув на барабан автомата, Женька подцепил кусочек желатиновой бумажки: нет, она не порозовела, что бывает при лишней влажности, а немного посинела, – показатель хороший.

      Подошел Бешенцов, вытер о подол робы измазанные маслом пальцы.

      – Господин мичман, – спросил, – а правда это, что в гигрометрах работает человеческий волос, как пружина?

      Глаза Вальронда прищурены во внимании на шкалу показаний:

      – Да. Правда. Причем не просто волос, а – женский!

      – Вот те на!

      – А разве ты не знал?

      – Нет. А почему волос от бабы, ваше благородие?

      – Он тоньше мужского и более… Как бы это тебе объяснить? Женский волос лучше мужского, потому что более нервно, если можно так выразиться, воспринимает влагу.

      – Чудеса! – сказал Бешенцов, качая головой.

      – Причем, – усмехнулся Вальронд, – волос годен только от рыжей женщины. Так что, дорогой, если тебе попадется рыжая стерва – сразу рви ее за патлы… Нам, бедным россиянам, все пригодится!

      Аккуратно заполнил графу в «Погребном журнале», сказал:

      – Пошли с богом… Все в порядке.

      Обратный путь – такой же осторожный. Но, чем дальше от многотонных запасов взрывчатки, тем смелее становятся ноги. Можно и каблуком приударить. А на верхней палубе их охватила липкая темная духота, вдали пересыпал огни Тулон.

      Бешенцов вскинул руку к бескозырке:

      – Ой и душно… Спокойной ночи, ваше благородие.

      – Спи и ты спокойно, Бешенцов… Действительно, душно.

      В коридоре кают-компании, где висели ковры и старинное оружие абордажного боя, а в проходе стояли пирамиды с винтовками, мичману встретилась корабельная «баронесса».

      – Из погребов? – спросил Фиттингоф.

      – Да, вылез, аки домовой из подпола. А что?

      – Локоть испачкал в масле.

      Действительно, мазанул где-то нечаянно локтем по стеллажам, а нефтяное сало не отстираешь. Вальронд забежал в каюту, переменил китель и снова появился в кают-компании. Не присаживаясь, выпил в буфете вина на сон грядущий.

      Быстроковский строго поглядел на него:

      – Мичман! Я вот часто думаю: а что, если буфет крейсера раз и навсегда перевести в вашу каюту?

      – Роман