Из тупика. Том 1. Валентин Пикуль

рыцарские ворота форта Мальбук, в лицо каждому так и ударило плесенью.

      – Вам придется подождать, – сказал Вальронду дежурный офицер-француз. – Ваши матросы в бильярд играют?

      – Не уверен. Но если прикажу, то будут играть.

      – Тогда пусть пройдут в бильярдные комнаты, а вам я могу предложить кофе…

      Со двора форта грянул плотный, насыщенный пулями залп.

      – Ого! – сказал Вальронд вздрогнув. – Вы люди не мирные?

      – Это нам, французам, удается с большим трудом. Нелегко быть мирной нацией, имея под боком соседа – Германию.

      – Кого это сейчас пришлепнули?

      – Так… одного… пойманного на шпионаже. Советую вам располагаться как дома. На выстрелы не обращайте внимания.

      Сколько можно пить кофе? Это же не вино, и Женька Вальронд выключил электрический кофейник. За толстой стеной казематов сухо потрескивали бильярдные шары. Форт давил на плечи старинной кладкой, от сырости познабливало. Наконец – раздалось:

      – Русскому караулу моряков – на полигон! Было еще темно. И в этой темноте Вальронд ощущал черноту бушлатов, холод штыков, тепло жарких человеческих тел. Шли.

      Цок-цок – по булыгам. И мерно качались тонкие лезвия.

      Полигон…

      – Я ни черта не вижу, – сказал Вальронд.

      – Сейчас рассветет, – ответили из темноты французы.

      И верно: медленно розовел вершиною Монфарон. Над фортами, клубясь в углублениях дворов и бастионов, плавал туман.

      Но вот туман распался на волокна, и тогда караул увидел четыре тени…

      Четверо висели на столбах, привязанные к ним. Ноги навытяжку, руки назад, на головах мешки. А перед каждым – яма.

      И только теперь стало ясно, что отец Антоний в церковной палубе врал… Что караул завлечен на форт обманом. Что четверо осужденных живы. Вот они, шевелятся в мешках…

      – К но-о… хе! – скомандовал Павлухин, и еще раз брякнули прикладами, вглядываясь в рассвет.

      А позади уже сходились перебежками, словно готовясь в атаку, террайеры (туземные стрелки).

      – Что это значит? – закричал Вальронд, поворачиваясь к французам. – При чем здесь мы?.. Караул, кру-у…хом!

      Развернулись – и увидели, что аннамиты уже выкатывают тяжелые пулеметы. Оттуда – ответ:

      – Приговор прочитан, еще в тюрьме… Они готовы к смерти!

      И тогда мешки зашевелились снова.

      – Пожалейте… мы же свои! (голос Захарова).

      Но его перебил голос другой – буйного Сашки Бирюкова:

      – Лучше уж вы, чем союзники… Только скорее!

      Бешенцов вдруг завел из-под мешка свою молитву:

      Сеется семя, как кончен день,

      Сеется семя, как ляжет тень…

      А тело Шестакова уже провисло в мешке – беспамятное.

      Павлухин шагнул назад, и восемь «шошей» разворотили под ним рыхлую землю. Он отскочил под пулями, крикнув:

      – Господин мичман! Вы знали, куда нас ведете?

      – Я знаю не больше вас… Со мною никто не считается!

      Мешки двигались. Была жуткая минута.

      Туман осел книзу, и когда к ним