Книга Чёрного. Извас Фрай

есть только в музыке. Но её можно не понять. Именно поэтому люди страдают от непонимания.

      – «Так и есть».

      – Об этом писал Сартр. Это есть мировая бездна. Вечная тошнота и одиночество. Но это, в то же время, предохранительный барьер. Это мир, в котором мужчины и женщины стесняются своих чувств. Тот самый взрослый мир, единственным спасением от которого есть сумасшествие. Или здоровый оптимизм.

      – Хкесос, – сказал он, прикрыв глаза и покачав головой.

      Это не имело точного перевода. Однако понимать этот жест можно было так: «Мне жаль тебя». Но сказал он только это. Не «Я сострадаю тебе», а «Мне жаль тебя». Что, нередко, совсем разные вещи. Вскоре, одиночество, которое испарилось во время разговора, нахлынуло с новой силой.

      Лекарство от этой патологии, от болезни, есть. Иное дело – никто не собирается меня лечить. Ведь здесь нужна добрая воля. А кому нужен одинокий учитель истории, который смотрит на мир сквозь страницы тысяч книг и сквозь розово-серые очки.

      Родным? Друзьям? Никому.

      Но ничего страшного. Дело житейское. С самого рождения, мы редко кому-то по-настоящему нужны. Это норма. И с этим вполне можно выжить.

      Подошел бармен и в своей манере попросил оплатить счёт.

      – Где деньги, сука?

      – На, сука.

      Я протянул ему купюру в двадцать кредитов. Он взял её, пожелав нам «хорошей дороги».

      Мы прошли несколько кварталов в обоюдном, естественном молчании. В это время, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Я смотрел на оранжевые дома, оранжевые улицы и этот город в тонах и звуках умирающего солнца. Чем не конец света.

      Нет.

      Разве я единственное за всю историю существо, которое попало действительно в безысходную ситуацию? Всё ещё можно изменить. И я сделаю это.

      Мы дошли до перекрёстка. Наши дороги расходились. Мы остановились и посмотрели друг на друга.

      – Жопа-ебать, – сказал Томас.

      – И тебе, мой милый друг, всего хорошего.

      Мы обнялись. Затем разошлись в разные стороны.

      Сновиденье Первое

      Abenteuer im Fernen.

      Я заснул.

      Во сне, я шел по предрассветному Нью-Либерти, по незнакомым мне кварталам, в которых я никогда не был, но шел по ним так уверенно, что мне казалось, я прожил здесь всю жизнь. Ещё было темно, но небо уже посинело. Вскоре, свет полностью зальет город. Он снова станет тесным и невыносимым. Ночью его ещё можно было терпеть. Но днём, особенно в центре, он был невыносим. Я должен был спрятаться. Просто знал, что должен. Я постучался в стальную дверь в стене. Почему я выбрал именно её? Мне ответили грубым голосом. А точнее, сквозь щель для глаз, едва слышно прошептали:

      – Ars longa…

      Я уже знал, что должен ему ответить.

      – ….vita brevis.

      – Эта жизнь скоротечна…

      – Но искусство – вечно, – на распев я голосу.

      Дверь распахнулась. За ней стоял бугай с татуировкой дракона и лысым черепом. Он имел два метра ростом минимум.

      – Мы ждали тебя, – вежливо сказал он с поклоном, –