Питер Пэн должен умереть. Джон Вердон

тоном: – Видите ли, мне надлежит взглянуть на дело совершенно свежим взглядом. – Он выждал пару секунд, чтобы Полетта осознала скрытый смысл этого заявления, и продолжил: – А теперь вернемся к моему вопросу: что вы почувствовали, когда осознали – заметили, – что произошло?

      Смотрительница замялась, поджала губы.

      – А почему это так важно?

      – Сейчас объясню. А пока позвольте задать другой вопрос. Что вы почувствовали, узнав об аресте Кэй Спалтер?

      – О господи! Шок, настоящий шок! Я поверить не могла!

      – Вы хорошо знали Кэй?

      – Похоже, не так хорошо, как мне казалось. После таких историй поневоле задумываешься, а знаешь ли ты хоть кого-нибудь по-настоящему. – После паузы на лице Полетты появилось пронзительное любопытство. – А к чему это все? Все эти вопросы – что происходит?

      Гурни посмотрел на нее долгим испытующим взглядом, словно прикидывая, можно ли ей доверять. Потом глубоко вздохнул и сказал, надеясь, что его слова прозвучат как признание:

      – С полицейскими оно вот ведь как занятно выходит, Полетта. Мы рассчитываем, что люди нам расскажут все как на духу, а сами делиться информацией не любим. И я понимаю, почему, но иной раз… – Он помолчал, потом глубоко вздохнул и медленно произнес, глядя ей прямо в глаза: – У меня сложилось впечатление, что Кэй как человек гораздо лучше Карла. Она не из тех, кто способен на убийство. Вот и пытаюсь понять, прав я или ошибаюсь. Но в одиночку мне не справиться. Без помощи других. И мне почему-то кажется, что вы способны мне помочь.

      Она несколько секунд смотрела на него, потом чуть вздрогнула и обхватила себя руками.

      – Давайте-ка вернемся в дом. Вот-вот дождь польет.

      Глава 14

      Брат дьявола

      Домик смотрительницы оказался вовсе не таким китчевым, как опасался Гурни. Вопреки идиллически-сказочному фасаду обстановка внутри была строгой и сдержанной. За передней дверью была скромная прихожая, слева Гурни увидел гостиную с камином и традиционными пейзажиками на стенах. Через дверной проем справа он краем глаза разглядел нечто вроде кабинета с письменным столом из красного дерева и висящей позади стола большой картиной с изображением «Ивового покоя». Гурни вспомнились типичные для девятнадцатого века сельские пейзажи. Прямо впереди, чуть слева, располагалась лестница на второй этаж, а направо – дверь, предположительно ведущая в комнаты задней половины дома. Туда-то и отправилась Полетта Парли готовить кофе, после того как проводила Гурни в гостиную и усадила в кресло перед камином. На каминной полке стояла фотография в рамочке: долговязый мужчина, обвивший рукой молодую Полетту. Волосы у нее тогда были чуть длиннее, пушистые, точно взбитые ветром, и медово-золотистые.

      Она принесла на подносе две чашки черного кофе, молочник, сахарницу и две ложечки. Опустив поднос на низкий столик перед камином, она села напротив Гурни в такое же кресло, как у него. Ни он, ни она не промолвили ни слова, пока не добавили себе в кофе молока и сахара, отпили по первому глотку и откинулись на спинки кресел.

      Полетта держала чашку обеими руками – то ли чтобы не пролить, то ли пальцы грела. Губы