Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

глядя на Айдахо. На ней было длинное свободное платье с узором из змей по краю, незашнурованные пустынные сапоги.

      – А, значит, й-я разбудил леди Джессику, – пробормотал Айдахо. Он поднял лицо к потолку, выкрикнул: – Меч мой вп’рвые был к… кровью обагрен на Груммане!..

      «Великая Мать! – поняла Джессика. – Он же пьян!»

      Темное круглое лицо Айдахо исказила хмурая гримаса. Брови сведены, волосы, вьющиеся как шерсть черной овцы, залеплены грязью. Большая рваная прореха на френче открывала парадную рубашку, в которой вчера он был на обеде.

      Когда Джессика подошла, один из охранников коротко поклонился ей, не отпуская Айдахо.

      – Мы не знаем, что с ним делать, миледи. Он шумел перед парадным входом и не хотел идти внутрь. Мы опасались, что местные могут увидеть его в таком виде. Это было бы плохо: повредило бы нашей репутации.

      – Где он был? – спросила Джессика.

      – Провожал домой одну молодую даму, миледи. Приказ Хавата.

      – Какую даму?

      – Да, так… собственно, девку из чьей-то свиты. Понимаете, миледи? – Охранник взглянул в сторону Мэйпс и понизил голос: – Когда надо вызнать что-нибудь у дамы или приглядеть за ней, всегда посылают Айдахо.

      «Это так, – подумала Джессика. – Но с чего он вдруг напился?»

      Она свела брови, повернулась к Мэйпс:

      – Мэйпс, принеси стимулятор. Кофеин, пожалуй. Может быть, осталось немного кофе с Пряностью?

      Мэйпс пожала плечами, пошла на кухню. Незашнурованные пустынные сапоги громко шлепали по каменному полу.

      Айдахо постарался повернуть голову так, чтобы через плечо увидеть Джессику, но голова только вяло покачнулась.

      – Прикончил за тр-ри… ссотни л’дей – для герцыга! – пробормотал он. – А что мм-не тут дел’ть? Не м’гу я жить под землей! И не м’гу жить тут на з’мле! Что эт’ за… м-и’сто такое, а?

      Джессика услышала какой-то звук из соседней залы, повернулась. Это оказался Юйэ; в левой руке он держал свой медицинский чемоданчик. Юйэ был полностью одет и выглядел бледным и измученным. Вытатуированный ромб ярко выделялся на побледневшем лбу.

      – А, добрый наш докт’р! – взревел Айдахо. – Наш мастер п-пластырей и пил-люль! – Он повернулся к Джессике. – Дураком м’ня выс-ставить х’тите, да?..

      Джессика молча стояла, нахмурясь. Почему же Айдахо напился? Или его опоили какой-нибудь дрянью?

      – Слишк’м мно-а пива с Пряностью, – сообщил Айдахо, пытаясь встать прямо.

      Мэйпс вернулась, неся дымящуюся чашку, остановилась в нерешительности позади Юйэ, взглянула на Джессику. Та отрицательно покачала головой.

      Юйэ опустил чемоданчик на пол, поклонился Джессике.

      – Так, значит, пряное пиво, э-э? – спросил он.

      – Лучшео пойла ник’да не пил, – заверил Айдахо. Он хотел встать «смирно», но из этого ничего не вышло. – М-меч мой впервые был кровью об’грен на Груммане! – заявил он. – Заколол Хра… Харкен… для герцыга его убил.

      Юйэ повернулся, увидел чашку в руках у Мэйпс:

      – Это что?

      – Кофеин, – ответила