Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

Это было слово «Махди́!» И обращено оно было к молодому господину. Когда они…

      – К Паулю?

      – Да, милорд. У них тут есть легенда, пророчество, что к ним придет вождь, сын женщины из Бене Гессерит, который поведет их к подлинной свободе. Легенда следует обычному мессианскому образцу.

      – Они думают, что Пауль и есть этот… этот…

      – Они только надеются, милорд. – Хават протянул ему капсулу.

      Герцог взял ее и засунул в карман:

      – Я просмотрю это позже.

      – Разумеется, милорд.

      – А сейчас мне нужно… подумать.

      – Да, милорд.

      Герцог глубоко вздохнул и быстро вышел. Он повернул направо по коридору, замедлил шаг и, заложив руки за спину, двинулся вперед, почти не обращая внимания на окружающее. Сменялись коридоры, лестницы, балконы, залы… Встречные салютовали ему и уступали дорогу.

      Он вернулся в комнату совещаний: там было темно, и Пауль спал на столе, укрывшись плащом охранника и положив под голову ранец. Герцог тихо пересек комнату и вышел на балкон, с которого открывался вид на посадочное поле. Охранник, дежуривший на балконе, узнал герцога в тусклом отсвете посадочных огней и встал «смирно».

      – Все в порядке, – сказал ему герцог и оперся о холодный металл балюстрады.

      На пустыню сошла предрассветная тишина. Он взглянул вверх. Прямо над головой звезды сверкали, точно золотые монеты на иссиня-черном бархате. С юга, зависнув над горизонтом, сквозь легкую пыльную дымку на него глядела Вторая луна – глядела недоверчиво и цинично.

      Пока герцог смотрел, луна медленно опустилась за край Барьерной Стены, облив гребни скал стеклистым блеском, и во внезапно спустившейся темноте герцогу стало немного зябко. Он вздрогнул.

      И почти в то же мгновение его пронзила вспышка гнева.

      «Все последнее время Харконнены вредят мне, травят, охотятся за мной. Эти кучи дерьма с палаческими мозгами! Но я отсюда не уйду! – И заключил с оттенком печали: – Я должен править, пуская в ход глаза и когти – как ястреб среди малых птиц».

      Он бессознательно провел рукой по эмблеме ястреба на своем мундире.

      На востоке в ночном небе проступил призрачный жемчужно-серый веер, расцвел опаловой морской раковиной, затмившей звезды. Началось долгое, звонкое движение зари, поджегшей небо над изломанным горизонтом.

      Это была картина такой красоты, которая поглотила его целиком.

      Поистине есть вещи, ни с чем не сравнимые.

      Он никогда не мог представить себе, что здесь может существовать нечто столь прекрасное, как этот алый горизонт, пурпурные и охряные скалы. За посадочным полем, там, где слабая ночная роса коснулась жизни в торопливых семенах Арракиса, загорелись огромные пятна красных цветов. Через них бежала цепочка фиолетового… точно следы неведомого великана.

      – Прекрасное утро, сир, – тихо произнес охранник.

      Герцог кивнул.

      «Возможно, эту планету можно полюбить. Может быть, она даже станет хорошим домом моему сыну…»

      Затем он увидел людей, движущихся среди цветов и словно обметающих