Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

бурление пыльных облаков, расплескавшихся в слепых ущельях Барьерной Стены.

      Медленно, понизив голос, стараясь сдерживать гнев, герцог рассказал Паулю о таинственной записке.

      – С тем же основанием ты мог бы заподозрить и меня, – сказал Пауль.

      – Надо, чтобы они думали, будто добились своего, – сказал герцог. – Чтобы считали меня таким дураком. Все должно выглядеть достоверно. Даже твоя мать должна быть уверена, что все это – всерьез и по-настоящему.

      – Но почему?

      – Нельзя, чтобы реакция твоей матери была игрой, притворством. О, она способна на великолепную игру… но слишком многое поставлено на карту. Я надеюсь разоблачить предателя. Должно казаться, что я полностью обманут. Придется причинить ей эту боль, чтобы она не испытала худших страданий.

      – Тогда почему ты рассказываешь это мне, отец? А вдруг я что-то нечаянно выдам?

      – Они не станут следить в этом деле за тобой, – сказал герцог. – Ты сохранишь секрет. Ты должен. – Герцог отошел к окну и продолжал не оборачиваясь: – Я рассказываю это тебе для того, чтобы – если со мной что-нибудь случится – ты мог рассказать ей правду: что я никогда, ни на одно мгновение не сомневался в ней. Мне хотелось бы, чтобы она это узнала.

      В словах отца он почувствовал мысли о смерти и быстро проговорил:

      – С тобой ничего не случится, отец. Ты…

      – Не надо, сын.

      Пауль всматривался в отца, замечая утомление, сквозившее в наклоне головы, в линии плеч, в медлительности движений.

      – Ты просто устал, отец.

      – Я устал, – согласился герцог. – Я устал душой. Наверное, вырождение Великих Домов в конце концов поразило и меня. А ведь когда-то мы были такими сильными людьми!

      Пауль, внезапно испугавшись, горячо возразил:

      – Наш Дом не вырождается.

      – Не вырождается?

      Герцог повернулся лицом к сыну, показав темные круги под жесткими глазами, циничный изгиб губ.

      – Мне следовало жениться на твоей матери, сделать ее герцогиней. Но… то, что официально я не женат, дает надежду на союз со мной некоторым Домам, у которых есть незамужние дочери. – Он пожал плечами. – И я…

      – Мать мне это объясняла.

      – Ничто не дает вождю большей преданности, чем атмосфера бравады, смелости, куража, – сказал герцог. – Вот я ее и культивирую.

      – Ты руководишь хорошо, – запротестовал Пауль. – Ты хорошо правишь. Люди следуют за тобой добровольно и с любовью.

      – Мой корпус пропаганды – один из лучших, – горько усмехнулся герцог, отворачиваясь к пустыне. – Здесь, на Арракисе, у нас больше возможностей, чем Империя могла бы себе представить. Но иногда я думаю, что стоило бы предпочесть бегство, стать отступниками. Иногда я хочу, чтобы мы безымянно и бесследно растворились среди людей, став менее уязвимыми перед…

      – Отец!

      – Да, я устал, – повторил герцог. – Ты знаешь, что мы используем осадок, получающийся при очистке Пряности, в качестве сырья и уже запустили собственную фабрику по производству фильмолент?

      – ?..

      – Мы