Крик родившихся завтра. Михаил Савеличев

ты меня ждешь.

      – Но…

      – Иначе никак. Брысь пообещал сюда.

      – Брысь? – Бравый закурил. – Вы это серьезно? Нет, подожди, – он выбросил сигарету в окно и повернулся к ней. – Я понял – он тоже колется? Да?

      Наталья погладила Бравого по щеке. Кое о чем ему лучше не знать.

      – Передатчик. Отнеси его в лес.

      Бравый вытащил с заднего сиденья чемоданчик, как две капли воды похожий на «тревожный», открыл, проверяя начинку, захлопнул и вылез из машины.

      Когда он через вечность вернулся, она попросила:

      – Не думай об этом. Думай о том, что будем делать дальше.

      – Сядем на самолет и улетим.

      – Так просто? По маршруту Осака – Москва?

      – Сядем на транспортный чартер и улетим. Здесь уже моя забота.

      – Твоя, только твоя, – сказала Наталья. – Теперь поехали назад. Или я сейчас умру.

13

      – Ничего не получится, – сказал Брысь. – Ни-че-го.

      Он возился за пультом, нажимая клавиши и подкручивая маховички, будто это как-то могло решить задачу, что находилась в голове у Кюри. Стоящая под рукой «Спидола» сквозь треск помех вещала: «Миролюбивая политика СССР… распоясавшаяся американо-японская военщина… очередное нарушение взятых на себя обязательств… в боестолкновении над проливом…» Наталья выключила приемник.

      – Ты своих отправил?

      Брысь посмотрел на нее. Руки, словно живущие отдельной жизнью, продолжали суетливо передвигаться по пульту. Наталья перехватила его запястье, прижала ладонь к груди. Никакого соблазнения, всего лишь успокоение. Мягкость и тепло груди заменяют двести миллиграммов транквилизатора. Тем более что этих миллиграммов у нее и нет.

      Вряд ли их кто видел в этом закутке физиков с громоздкими магнитными ловушками, малой вычислительной машиной и шкафами с загрузочными лентами. Сокращенную смену сократили еще вдвое – кого-то эвакуировали с семьями на материк, кого-то командировали в район конфликта. Даже вездесущий Фил резко снизил градус своего присутствия, разъезжая с комиссией по точкам. Скорее всего, он поставил крест на Кюри. Только отец никуда не выезжал, а дневал и ночевал в кабинете. Что он там делал, Наталья боялась себе представить.

      – Отпусти, – попросил Брысь. Осторожно отнял руку от груди, переложил на свое колено.

      – Успокоился?

      – Она запорола все тесты, – сказал Брысь. – Даже самые простейшие. Синдром в полном разгаре. А это значит, что она уже…

      – Не рассказывай мне про то, что я знаю.

      – Она хоть говорит?

      Наталья покачала головой.

      – Но понимает, – поспешила добавить, чтобы не вогнать Брыся обратно в черную меланхолию. – Не всё… но понимает.

      – Бессмысленно, – сказал Брысь. – Собственно, так и должно быть. За эволюционный скачок всегда приходится расплачиваться. Шерстью, хвостом, разумом.

      – Брысь, милый, давай без лекций, – попросила Наталья. – Понимаю твое состояние, понимаю, чем тебе это грозит, но времени нет. Придумай хоть что-нибудь.

      – Что я придумаю?! – Брысь